— Недолюбко кто? — вниз спустилась дородная и мрачная, как все советские граждане, когда им надо работать, врачиха с каким-то листком в руках.

— Он! — мы с полковником дружно сдали Илью.

— Сын у вас. Кило восемьсот сорок, тридцать семь сантиметров, — сообщила она и протянула Илье листок. — Вот, жена записку черкнула.

— Ура! — негромко вякнул я.

— Что с ребёнком? — бросился к врачихе взволнованный полкан.

— Всё хорошо. Под присмотром он. Роды лично главврач принимал. Глаз не спустим! — отрапортовала врачиха, очевидно, будучи в курсе, кто это такой перед ней. Ну, хотя бы примерно догадываясь. — Но к роженице и ребёнку нельзя. Утром можем пустить… к мамаше.

— Ну что, до утра ждём? — Лукарь вырвал пузырь у меня из рук и ловко налил всем по стопке.

— Не надо. Лена пишет, чтобы мы домой шли, — рассеянно произнёс Илья, разглядывая кривые строчки записки. — Завтра после обеда плеер привезти просит, и кассеты. Там… «Ласковый май», «Мираж».

— Да? А что ещё пишет? — с интересом спросил дед, наклоняясь ближе.

— Пишет, что второго я сам рожать буду, — почти протрезвевший Илья расплылся в широкой улыбке.

— Надо будет — родишь! А насчёт «домой»… не по-людски это, да и время ещё детское! Что, сынок, поедем, отметим рождение нового гражданина СССР?

— А давай, батя! — Илья в чувствах обнимает Лукаря. — Толян, ты с нами?

— Ну вот и молодцы! А то «зятёк», «зятёк»! Поехали! Машина в вашем распоряжении, только я стопку уже намахнул, боюсь, гаишники заловят, — шучу я.

— Было бы интересно на это посмотреть, — смеётся Валерий Ильич, и плечи его трясутся от хохота. — Но поедем мы на моей служебной. Она же с водителем… А то будет как с Разиным. Этот опёздл с радости по новорождённому так насинячился, что ходить не мог. Ехать, правда, мог, но недалеко. Теперь вот думаем, куда его сослать. Ну, когда выздоровеет.

— Может, никуда не надо⁈ Радость же у человека, — попробовал заступиться за Разина Илья.

— Надо, Федя, надо! Ладно, сам пострадал, а если бы сбил кого? Пьяный за рулём — преступник! — строго сказал я, взъерошив другу волосы.

— Гениально! Толя, это то, что надо! — вдруг Лукарь уставился на меня пронзительным взглядом. — А у меня к тебе будет отдельное поручение!

— Маленькое, но очень ответственное? — усмехнулся я.

— Мы по этому случаю проводим мероприятие с нашими сотрудниками. Выступишь от крайкома с речью? Ну, по поводу трезвого образа жизни. Ты ведь не пьёшь, я знаю, совсем, — предложил Лукарь.

— Толян! Что ты её греешь⁈ Пей! За Валеру пей, за сына моего! — не в тему влез Илья, которого, кажется, снова начало развозить.

Глава 2

— Да выпью я, выпью, — отмахиваюсь от назойливого друга и снова обращаюсь к полковнику:

— Но, Валерий Ильич, не возникнет ли проблем из-за того, что я увижу лица ваших сотрудников? Мало ли… секретка.

Лукарь нахмурился, а потом прыснул:

— Толик, ну откуда у тебя такие, прости, фантазии? «Семнадцать мгновений весны» насмотрелся? Или, может, начитался шпионских романов? Никаких секретов — кому нужны эти физиономии. На семинаре всего ничего народу будет — штаты-то у нас небольшие, не добираем.

— Да, фильм хороший, — вдруг вставил своё слово Сазоныч, строгий вахтёр с фронтовым прошлым, который, судя по всему, уже намахнул «рюмочку с тревожного» — заначки на случай особых переживаний. — Хоть сто раз смотри. Вот его бы стоило ещё раз показать…

Дед явно был с крепким характером, но в этом своем закутке, где водка не переводилась благодаря без конца приезжающим посетителям, каждый из которых так и норовил «от души отблагодарить», не спиться — дело не из лёгких. Тут ведь любой стойкости надолго не хватит, если весь день тебе предлагают «по чуть-чуть» и каждому надо угодить.

— Ну, раз так, почему бы и нет? Только скажите, в какое время уложиться и на чём акцент сделать, — согласился я, прикидывая, что отказать Ленкиному, а теперь ещё и, как выяснилось, Илюхиному бате в таком пустяке было бы невежливо с моей стороны.

— Главное — по делу и покороче, знаешь, без всякой канцелярщины. Тут слово хорошее, с живинкой, куда важнее. Ну и без морализаторства — это они сами, ежели что, вставят, — похлопал меня по плечу Лукарь.

И мы отправились отмечать радостное событие ко мне на квартиру. Как оказалось, новоиспечённая бабушка — жена Валерия Ильича — идею совместного застолья не поддержала, но мужу перечить не стала, но чего ехать в таком разе? Конечно, можно было бы посидеть и у Илюхи, но всё решила литровая бутылка текилы у меня в холодильнике, причём импортной. Сама текила у нас в крае ещё редкость, так что Валерий Ильич оживился, как только услышал про этот трофей. Ну и по логистике ко мне ближе — Илья же мой сосед по дому.

А машину мне обещали пригнать утром во двор. Завтра утром на работу, да и спортивный режим обязывает, поэтому много пить я не собирался, Но, глядя на Илюху и Лукаря, которые сияли счастьем так, что вся кухня казалась светлее, плюнул на все и решил: пусть один раз будет исключение. Человек родился — событие нерядовое! Поднять пару стопок за здоровье пацана и его мамаши можно себе позволить.

Наклюкавшись, мы хором затянули задорный мотивчик: «Пусть бегут неуклюже…». Только вот радость нашу разделили не все. Соседка снизу, причём не прямо подо мной, а этажом ниже, решила высказать своё мнение по этому поводу всей мощью многоэтажного лексикона, когда Лукарь вышел на балкон покурить. Настроения это ему не испортило, а вот звонок в дверь несколькими минутами позже нас насторожил. Мы никого не ждали. Неужели баба милицию вызвала? Да и не шумели мы сильно, хотя у всех свой порог чувствительности к звукам, да ещё часа в два ночи!

И точно — за дверью обнаружился усатый мент плотного телосложения. Было ясно, что он в данный момент не на службе: на нём была расстёгнутая шинель майора, под которой виднелась тельняшка. Короче