Что же это за «вожди» нашлись, которые самовольно, пусть и бесполезно, но лезут говорить от имени украинского народа, представлять его перед миром, решать его судьбу? Что же это за люди, которым нередко отдаёте в руки свою судьбу вы, разбросанные по чужбине земляки мои?..

Штрихи к портретам

И я прозревать

Стал понемногу… Приглядываюсь, —

Хотя не говорить. Кругом меня, где посмотрю,

Не люди, а змеи…

Т. Шевченко.

Перед моими глазами прошла целая галерея типов националистической «элиты». Типов высшего и низшего сорта. Я имел возможность присмотреться к тем «вождям» и «вожденятам». Националистическая пелена начала спадать с моих глаз, в частности, и потому, что я увидел настоящие лица тех своих предводителей, за которыми шёл и перед которыми слепо склонялся, — лицо политических, моральных шутов и преступников.

Рисовать детальный портрет каждого — это была бы хлопотливая работа. И, вообще, и не очень нужная. Потому что в этих портретах было бы столько общего, что невольно вышла бы однообразная выставка изображений духовных шутов-близнецов. Поэтому нарисую только эскизы к нескольким персонам, сделаю, так сказать, с натуры несколько этюдов к общему, групповому, а точнее — сборному портрету типичного проводника ЗЧ ОУН…

Степан Бандера

В последние годы жизни «вождя» ОУН мне часто приходилось сталкиваться с ним. Ещё когда мы готовили на территории нейтральной Австрии группу агентов для засылки на Украине, Бандера лично прибыл в Аттерзее, чтобы дать шпионам последние наставления. Тогда и познакомился я с ним лично.

Затем, уже будучи в бюро ЗЧ ОУН, я почти каждый день встречал его здесь, на Цеппелинштрассе, 67 (когда, конечно, он был в Мюнхене).

На «работу» он ездил люксовым авто марки «Опель-капитан». В речах (а я не одну из них слушал в узком кругу) всегда говорил членам организации об одном - необходимости усилить шпионскую и диверсионную работу на Украине, о необходимости жертв. Тем же, что этот шпионаж против родного народа оплачивают иностранные разведки, даже щеголял, видел в этом большие возможности для «дела». Всех убеждал, что работа для иностранной разведки не пятнает честь украинского националиста. Словом, настойчиво проводил знак равенства между «идейным» националистом и обычным шпионом-предателем, выдавая службу чужакам за службу Украины.

Такая была его «политическая» деятельность в последние годы.

Человек, который не знал Бандеры ближе, мог бы подумать, что у него день и ночь в голове только не прекращающиеся дела. Потому что очень заботился, чтобы выглядеть уважаемым и постоянно озабоченным деятелем.

Однако за теми притворными серьёзностью и озабоченностью скрывалась от общественности другая часть жизни и деяний «вождя». Там уже не болталось про «высокие идеалы», а речь шла о тайных интимных связях, обычных телесных наслаждениях.

Об этой, скрытой от людских глаз, стороны его жизни могла бы, в частности, немало пикантного рассказать госпожа Геня Матвиейко. Ведь именно она успешно совмещала работу секретарши СБ (службы безопасности) с функциями утешительницы «вождя» на его пути «борьбы за самостоятельную Украину». Скажем, могла бы подтвердить при желании и такое. Поучая рядовых, и не рядовых националистов, как непоколебимо и прямо идти этим путём, не останавливаясь перед жертвами, сам Бандера частенько блуждал — сбивался с прямого курса и попадал со своей спутницей на путь, который вёл к итальянской и французской ривьерам. Правда, здесь «вождь» перед «жертвами» не останавливался. И жертвовать, слава богу, было что — денег хватало. В разной валюте. При необходимости можно было взять и из кассы ЗЧ ОУН, и с платежей иностранных разведок украинцам за выполненную ими «работу» тоже кое-что перепадало в «вождёвский» кошелёк.

Вот несколько попутных штрихов к неприкрашенному портрету человека, с которого националистическая верхушка сделала икону; которого после смерти канонизировала на «великого национального героя», «мученика за идею», «мужа провидения» и т. д. и т. п.

Степан Ленкавский

В галерее физиономий оуновских «властителей» под его портретом должно стоять: «Степан II». Как известно, после смерти Бандеры (а если уж принять эту нумерацию, то — Степана I) именно он, Ленкавский, уселся на высоком оуновском насесте — занял пост председателя ЗЧ ОУН.

Как и его тёзка-предшественник, этот Степан (то есть Степан II) был тоже тщательным стирателем границы между платным агентом, шпионом иностранной разведки и украинским националистом, членом ОУН. Как и Бандера, он также о исповедовал и отстаивал целесообразность террора и убийств, и внедрял это в практику ЗЧ ОУН.

В конце концов, это известно многим.

Сегодня в Крае и в эмиграции достаточно знают про житейские «героические свершения» и «политическую» деятельность Ленкавского. Он давно превратился не только в криминального «потребителя» денег организации, но и в совершенно опустелого духовно индивида, у которого за пазухой не осталось даже на грош ничего из бывших запасов националистического пафоса и «идей»…

Как уже говорилось, я ходил в его личных охранниках. Более трёх лет жил с ним под одной крышей. Словом, был близко к нему и дома, и вне дома, поэтому знаю, как облупленного. И поэтому с уверенностью говорю: вместо звания политического и общественного деятеля, вместо титула господина профессора ему несравненно больше подходит звание обычного пьяницы, титул завсегдатая ресторанов и кабаков.

Большую часть своего времени этот «государственный муж» проводил в «дискуссиях» по мюнхенским барным стойкам. Искренним его собратом в этой «государственной» деятельности был ректор УТГИ (Украинского техническохозяйственного института) доктор Ростислав Ендик. Тот самый Ендик, который ещё до 1939 года выступал на западно-украинских землях ревностным апостолом расизма и нацизма, и даже разродился бестолковым произведением — панегириком «Адольф Гитлер».

Как личный охранник Ленкавского я, хотел или не хотел этого, а не раз удружал им в этих «трапезах».

Трудясь «на благо Украины» около бутылки хорошего вина, Ленкавский буквально ночей недосыпал. Как-то мы втроём посетили за ночь все, которые можно было посетить, мюнхенские таверны и домой на авто возвращались, когда уже немцы спешили на работу.

Однако говорить, что рюмка — единственная страсть Ленкавского, было бы неправдой. Его «скорби» за судьбу Украины сводились не только к скорби за рюмкой, он был ещё и болельщиком за юбкой. А юбки эти, как правило, принадлежали к гардеробам женщин совсем не кристальной репутации.

Энергичная и самоотверженная деятельность увядшего повесы на этой области «общественной работы» привела к тому, что его прибрала к рукам опытная в любовных делах и интригах немка Гертруда Гарпайтнер.

Эта, подтоптанная уже, мадам лёгкого поведения смолоду волочилась за американцами. Потом не отказывала в утехах некоторым