И у меня сил особых уже нет. Надо отдохнуть и в должной мере «остыть».

С юго-запада начали приближаться звуки боя, но обдумать положение мне не дало поскрипывание доспехов с крыши соседнего склада, с наполовину выбитой дверью (не успели ограбить). Быстро подскочив и обернувшись, я заметил десяток солдат второй армии.

Свои, — облегчённо подумал я. Слишком устал, чтобы начинать ещё один бой.

Один из новоприбывших присвистнул, оглядывая поле боя, а также искорёженного инсурия.

— Здорово вы их, парни, — выкрикнул он. — Командир кто?

— Я за него, — хмуро посмотрел на мужчину, ожидая, что сейчас начнутся претензии, дескать — не имеет право поганый верс чем бы то ни было командовать.

Но в отличие от любого имперского офицера, солдат на крыше не выразил никакого неодобрения, просто приняв ситуацию как факт.

— Надо объединяться, — дополнил он. — Мы отбили Северные ворота, имперцы отступили, но у нас выживших немного. Таким темпом гарнизон растащат на куски. Объединившись, мы пройдём по внутренней части Фирнадана, вычищая всех противников, кто ещё бродит внутри города.

— Это вообще-то мы отбили ворота, — заворчала Ская, упирая руки в бока, а потом возмущённо на меня посмотрев.

— Но не мы ведь их удержали? — пожал я плечами. — И объединяться мы пока не будем. Нужно сделать кое-что другое. — Далее я развернулся ко всем выжившим из моего отряда. — Взбодритесь, слюнтяи! Имперские «перебежчики» только и думают о том, как бы пробраться мимо нас, на ходу подъедая трупы, а потом как следует поиграться с вашими дочерями, сёстрами и матерями! Не дадим этим тварям подобной радости!

— Хороший настрой, — улыбнулся боец на крыше.

На меня же обратились измученные, полные усталости и боли взгляды.

— Северные ворота отбили, но насколько я помню, с другими не всё так хорошо. Пусть Империя отступила, на территории Фирнадана всё ещё слишком много «крыс». Похоже, гарнизон не справляется или уже отступил к за?мку и внутренним укреплениям. Это означает, что либо офицеров выбили или их навыки не стоят собачьего дерьма. Как временный командир, — ударил я себя кулаком в грудь, — назначаю Сэдрина своим заместителем, лейтенантом. Остальные — вы теперь сержанты. Нам надо собрать и построить солдат, которые наверняка бегают по округе, словно перепуганные цыплята. Идём — и быстро! — а то застоитесь тут.

— Но моя рука… — только и мог пробормотать на это раненый боец.

— Приведу в порядок, — кивнул я ему. — И остальных подлатаю. Но чуть позже, потерпи ещё немного.

Окинув остатки бойцов пристальным взглядом, я расправил плечи, изображая, что во мне ещё полно сил, после чего махнул рукой, как бы приказывая — «За мной».

Следом я трусцой побежал по улице в сторону Западных ворот. Почти сразу услышал за спиной топот сапог. Солдаты последовали за мной.

* * *

Город-крепость Фирнадан, взгляд со стороны

Два часа до рассвета. На севере и западе рёв битвы начал стихать. Контратаки полковника Трисейна позволили вернуть ворота и стены. Атакующие на тех направлениях потеряли волю к борьбе… по крайней мере на эту ночь.

Часом раньше из за?мка, после совета высшего командования двух объединённых армий, вернулись генерал Эдли и бригадир Лодж. Первый собрал почти пятьсот новобранцев — которых комендант Тольбус Логвуд держал в резерве, — вместе с двумя ротами кавалерии, направившись к центральной площади Фирнадана, где, по слухам, более тысячи имперских регуляров грозили сломить внутренние линии обороны, добравшись до подземных проходов.

Ситуация у Западных ворот была ещё более плачевной. Комендант послал туда трёх гонцов — ни один не вернулся. Западная казарма превратилась в один огромный столб пламени, чьи отсветы плясали на груде камней, которой стали городские ворота. Если враги войдут через них и сумеют с боем прорваться на новую рыночную площадь Фирнадана, половина города может быть безвозвратно потеряна.

Логвуд раздражённо расхаживал туда-сюда. В текущей ситуации он, как имеющий наибольший опыт, хоть и наименьший чин, внезапно стал главным. Это случилось не сразу, но с ростом потерь, когда более высокопоставленные командиры могли только, как рыбы, разевать рот. Тогда Тольбус выступал лидером, давая грамотные распоряжения, позволяющие им не только растягивать агонию, но даже отбиваться.

Но сейчас у коменданта Фирнадана закончились резервы. Какое-то время казалось даже, что подразделения полковника Трисейна и выданные ему инсурии у Западных ворот попросту перестали существовать и в эту открытую рану хлынет поток вражеских солдат. Затем, необъяснимым образом, воля защитников окрепла. Имперский поток натолкнулся на людскую стену, прибывал, но пока не мог прорваться дальше. Судьба Фирнадана теперь зависела от этих защитников. А Логвуд мог лишь беспомощно наблюдать за тем, в какую сторону качнётся чаша весов.

Мужчина отпустил Вирта, личного мага-целителя, направив его в храм — лечить раненых, а заодно расспросить, куда подевался Вэндел, жрец Триединства, готовый пожертвовать собой перед статуей Сэнтилы, если станет ясно, что город не удержать. Тольбус ощущал, как от множества мыслей у него начинает болеть голова.

Недавно что-то произошло в Фирнадане — пропал не только Вэндел, но ещё и один из стражников подземного уровня. Наставник Шений Муллер и вовсе погиб по неизвестной причине, безжизненным кулем упав прямо в своём кабинете. А недавно ещё и всё здание засветилось, будто объятое бесцветным огнём. Причина, вероятнее всего, была в активации старых рун, которыми Фирнадан был исписан ещё со времён бытия обычной крепостью. Древние строители заложили сюда очень и очень многое, но бoльшая часть знаний была утеряна, а потому теперь даже он, комендант города, не имел понимания, что и как здесь происходит.

— И спросить не у кого… — протянул мужчина.

Кто бы ни активировал непонятный ритуал, но умудрился уйти от чужого внимания, оставшись неизвестным, отчего мысли невольно склонялись к тому, что ничего хорошего это свечение им не принесёт.

Логвуд хотел посоветоваться с Лоджем, но бригадир был занят организацией тыловых служб, так что возможности пока не представилось. Аналогично по своим местам разбежались генералы Эдли и Сайкс.

Услышав шаги на лестнице, комендант обернулся. Это оказался один из отправленных им ранее гонцов, чьё лицо представляло собой сплошной ожог — алая, покрытая волдырями кожа на челюсти и скуле бугрилась под поцарапанным козырьком шлема. Глаз с той стороны выглядел морщинистым и тёмным, как изюм.

Гонец выбрался на площадку, у него за