такое пресловутое затишье перед бурей, ожидание прыжка с обрыва, кристаллизованный до физической ощутимости момент! Ты видишь глаза противника, успеваешь оценить броню, хват оружия, манеру движения, успеваешь сообразить как лучше ударить, с чего начать. Но потом хрупкий барьер проламывается – и ты бросаешься словно лавина вперед, сокрушая все на своем пути, не чувствуя боли и страха!

В такие минуты я по настоящему счастлив!

Спасибо, батя! Мне понравилось в армии!

Тот же день. Ближе к вечеру

Уперлись мы возле подлеска у переправы. По ту сторону горбатого моста оказались довольно упрямые ребята и мы с ними закусились всерьез, только щиты трещали. Какой-то особенно ловкий шельмец с той стороны приспособился дубасить моргенштерном во вторые ряды, да так, что шипастый шар прилетал аккурат мне по шлему. Я уже начал дуреть от набатного гула в голове, как меня выручил Пикси, метко урезонив супостата ударом копья.

– Спасибо, – благодарно прохрипел я.

– Не за что, – отозвался Пикси. – Не узнаешь наших визави?

Я присмотрелся.

– Флаванцы, мерсинарии, – подсказал Пикси. – Мы с ними в сагалькской пустыни три дня от кочевников отбивались.

Тут и я вспомнил. Было дело.

– У них еще лейтенант был такой, страшный, с кривой мордой… Как его? С рисунком на броне, не то утки, не то рыбы…

– Жабы, – поправил Пикси. – Жабоглотом его звали.

– Точно!

Я вытянулся и заорал что было мочи.

– Эй, Жабоглот!

Не надеялся, что в этом грохоте меня услышат, но спустя секунду из-за вражеских порядков донесся удивленный ответ:

– Дикий, ты что ли?

– Я! Вот так встреча!

– То-то я думаю, что за големы в нас уперлись!

– Это мы! О, тут со мной Пикси, помнишь?

– Привет, Жабоглот! – крикнул Пикси.

– О, конечно, помню! Привет, Пикси! Как рука?

– Спасибо! Кости срослись как новые!

За спиной прозвучал боевой рог и раздался шелест стрел, выпущенных нашими стрелками. Тут же замахал флагом Зыря, заорал:

– Вперед!

Мы поднажали, активнее заработали копьями и мечами. Отбили себе несколько шагов, а потом вновь уперлись, тяжело дыша и вполголоса переругиваясь.

– Эй, Дикий! – раздался голос Жабоглота. – Вы здесь?

– Здесь! Куда мы денемся!

– Слушай, у вас там волынщик был задорный! Пусть сыграет чего, а то скука смертная!

– Нету волынщика, утоп месяц назад! Есть прекрасный декламатор баллад Таветдина!

– Спасибо, не нужно, – поблагодарил Жабоглот. – Мне творчество Таветдина не созвучно, слишком минорное.

– Ну, как хочешь!

Со стороны шатра протяжно завыл рожок, и Зыря замахал «Отступление». Схожий сигнал прозвучал и из стана маркиза Кобурна.

Мы с нашими противниками расцепились, попятились, подбирая раненых. Когда разошлись на расстояние полета стрелы, остановились.

– Генерал решил, что с разбегу сподручнее будет? – устало хмыкнул Руни, поднимая забрало. – Так я не добегу, я ногу подвернул.

– Лучше амуницию проверь, – подал голос Ариф, сплевывая кровь из разбитого рта. – Гульфик просрёшь, я тебе помогать искать не буду.

Снова заиграли горны. С разных сторон на поле выехали закованные в турнирные латы рыцари на белом и гнедом конях. Они были очень красивы эти всадники, будто с картинки, мечта любого мальчишки. Разноцветные плюмажи, яркие накидки, вычурные доспехи с гравировками, серебристые копья и фигурные щиты с гербами. И кони под стать – холеные, лоснящиеся, с бантами в гривах, с дорогими попонами и сбруей.

На фоне этого великолепия наш серо-бурый строй смотрелся комьями глины возле цветущей клумбы.

– Выперлись, – сварливо прокомментировал Ариф. – Никак решились на поединок?

– Что-то долго думали, – отозвался Пикси. – Чего с самого начала так не сделали? Заставили нас полдня грязь месить.

– Если бы все благородные решали дела поединками, зачем тогда нужен ты? – резонно заметил Ариф. – Так и сидел бы в своем вонючем сарае, рыбьи кишки на кулак наматывал.

– А так я прям в шелках хожу, изюм перебираю, – фыркнул Пикси.

– Ничего они долго не думали, – повернул голову Руни. – Как напились, так и решили покуражиться.

Тем временем рыцари вскинули копья в приветствии. Суетящиеся рядом оруженосцы тут же заголосили, наперебой перечисляя титулы и регалии своих хозяев. Всадники принялись разъезжаться на исходные позиции.

– Нет, не напились, – высказал я предположение. – Если бы напились, то не оделись бы как на Королевский Турнир, а так, подпоясались бы кто чем, да постучали железом в тенёчке. А так, судя по всему, к ним в шатер пожаловала дама.

Взметнулся флаг, и рыцари помчались в атаку. Под оглушительный грохот разлетевшихся вдребезги копий выбили друг друга из седел. Их подняли, вновь посадили на коней, выдали новое оружие.

– А который из них наш? – спросил Пикси.

– Вон тот, с розой на щите, – ответил я. – Видел его в ставке.

– Кто такой?

– Тебе не всё равно? – буркнул Ариф.

– Просто любопытно.

– Какой-то дворянин, – я тоже поднял забрало и стащил перчатки. – Их вчера целая свита прибыла.

Рыцари вновь поскакали друг на друга.

– Разбудите меня когда закончится, – попросил Ариф, обнимая копье и укладывая голову на скрещенные руки.

Высокородные мужи бились около получаса, прерываясь на замену амуниции и коней, на легкий туалет и омовение лица от кровавых соплей. Доспехи и накидки потеряли свежесть, плюмажи поникли, а сам бой утратил скорость и изящество. Финальную фазу поединка рыцари проводили спешившись, кружа друг вокруг друга словно два пьяных тетерева. Точку поставил воин с розой на гербе, без зазрения совести срубив оппонента прямым ударом бронированного кулака в голову.

Руни удивленно крякнул, длинно сплюнул под ноги.

– Слава богам, – выдохнул Пикси. – Я уже ног не чувствую.

– А мне понравилось, – заявил Руни. – Красиво, душевно, уважительно. Это не как у нас, когда тебе толпой с ног сшибают, а потом еще по шлему наперегонки булавами стучат. А в таком я бы поучаствовал.

– Ты сначала на коне вот так научись, – проснувшийся Ариф сладко зевнул, потянулся, задевая руками стоящих рядов собратьев. – А, ну и еще сущая мелочь – вернись на девятнадцать годков назад и вылези из утробы какой-нибудь благородной мадамы.

– Тихо, пожалуйста! – встрял в диспут Зыря, повернув к нам лицо. – Сейчас сигнал дадут!

Рыцарь с розой на гербе победно вскинул меч. С холма протрубили, знаменосец замахал стягом. Мы вразнобой заорали, изображая безудержную радость и восхищение.

– Эдак мы в лагерь к ужину поспеем, – довольно похлопал себя по кирасе Руни. – Чудесненько!

Оруженосцы уволокли своего павшего господина, который совсем не по-рыцарски елозил ногами и капал кровью из шлема. Вскоре и войско маркиза Кобурна опустило флаги, разобралось по колоннам и промаршировало в сторону поместья.

– Всё что ли? – спросил Руни. – Мы победили?

– Выходит так, – согласился Пикси.

– Интересно, – не унимался Руни. – Мы победили совсем-совсем или завтра снова в бой?

– Тебе лишь бы нихрена