возле него малюток-гномов увлеченно за ним наблюдает, пожевывая грызунки для молочных зубов в форме горняцких инструментов. Он что-то излагает, размахивая руками, но за грохотом я не могу расслышать, что. В воздухе пахнет раскаленным добела шлаком и угольной пылью.

Когда стажер видит, что я иду, он разъяряется. Затем он разглядывает меня чуть пристальнее, и у него отвисает челюсть. Я молча смотрю на него, пока выражение его лица меняется, а сам он съеживается. Просто удивительно, какой он молоденький. В геологическом масштабе его даже не существует!

— Теперь, когда мы познакомились, — говорю я, — можем договориться о нескольких основных правилах. Первое: ты будешь делать то, что тебе говорю я. Никаких споров — разве что всегда можешь конструктивно покритиковать при условии, что в целом со мной согласен. Второе: я ненавижу терять свое время. Я хочу вернуться сюда до того, как ситуация в шахте выйдет из-под контроля. Это означает — без ненужных инициатив и никаких посторонних отклонений, ни по каким причинам! Если ты меня станешь тормозить, расстраивать или мешать, знаешь, что с тобой случится?

— Вы не утвердите мой отчет о стажировке?

Я разжимаю кулаки и делаю глубокий вдох.

— И это тоже!

Видя, что представление подходит к концу, гномья детвора перебирается в кузницу и играет в прятки вокруг наковальни, ловко избегая ударов молота подмастерьев. Стажер, качая головой, смотрит им вслед.

— У тебя есть имя? — ворчу я.

— Седрик-Анри Дюссар де Отконтр, барон де Корвиль, — говорит он. — Мои друзья зовут меня Седрик.

— Я тоже так стану, потому что остальное у меня в голове не задерживается. Ты можешь обращаться ко мне «шеф». Вот увидишь, очень легко запоминается.

— Несмотря на свой титул, я против понятия иерархии, — изрекает он с апломбом. — Имеются, конечно, естественные различия, которыми разумно воспользоваться. Например, причина, по которой в нашей промышленной империи распоряжаются люди, заключается в их мощном интеллекте, который позволяет им наилучшим образом использовать грубую силу и потенциальные таланты нечеловеческих рас. Я стараюсь олицетворять в своем повседневном поведении эту необходимую взаимодополняемость, которая лежит в основе нашего многорасового и многокультурного общества.

Я смотрю на его лакированные туфли на каблуках, эффектно украшенные серебряной лентой.

— Повторишь это мне после того, как сменишь башмаки, — бурчу я. — Мы отправляемся на болота.

— Правда, они классные? Я их специально взял. Мы поедем сражаться с некромантом-отступником, а такие типы вечно окружены сексуальными воительницами — он поднимает руки на высоту собственной тощей груди жестом, словно взвешивает пару кусков антрацита. — Я, разумеется, понимаю, что они заколдованы и все такое, но думаю после дела предложить им пропустить по бокальчику.

— У тех, с которыми я сталкивался, скорее был вид, будто они сверхурочные отрабатывают. В том-то и беда с чарами, что нет ощущения настоящего праздника. А потом, просто задумайся… — я стараюсь разговаривать терпеливо. — Если человек сумел окружить себя такими созданиями, как ты описал, ты точно уверен, что он стал бы тратить время на варку жаб в котле? Бери пожитки, пора отправляться в путь. Хитрость тут в том, чтобы избежать пробок выходного дня. Вот почему я не хотел выходить раньше времени.

Я прихватываю стажера за плечо и увожу его, сгибающегося под тяжестью сумки, к лифту. У него совершенно растерянный вид.

— Никаких, значит, созданий из волшебных грез? Совсем-совсем?

— Пиявки есть. Большие. Многим они и спустя годы грезятся.

— Дядя, помнится, говорил, что это будет как отпуск, — жалуется он прерывающимся от одышки голосом.

— Кто это, твой дядя?

— Он глава отдела, к которому вы относитесь. Вы наверняка уже с ним встречались.

— Имел такое удовольствие, — рычу я. — Сейчас мы разберем твои вещички, и я тебя научу путешествовать налегке.

Через два часа мы уже покинули город и двигались по широкой мощеной дороге в сторону болот. Нас согласилась подобрать повозка с сеном, когда я решил ее автостопорнуть. Это тролли такое понятие придумали. Оно заключается в том, чтобы стоять посреди дороги до тех пор, пока авто не застопорит — после тщетных попыток нас объехать. Мы делаем это главным образом для того, чтобы избавиться от багажа, потому что нашего веса потянуть не в состоянии ни одна повозка.

— Сильное ожидается движение? — спрашиваю я ради поддержания разговора.

Я шагаю рядом с лошадьми, наслаждаясь легким дождиком, который освежает мои лишайники, в то время как Седрик предпочел растянуться на сене с угрюмым выражением на лице. Следовало бы оставить ему хотя бы одну его рубашку из кожи дикой ящерицы, но там, куда мы направляемся, за такое можно угодить в бочку со смолой.

— Первые пробки должны появиться уже завтра к утру, — нехотя отвечает возница. — Мне останавливаться раньше, слава Богу. Я должен срочно доставить это сено в Бадаламас.

— Что за срочность может быть в сене?

— Таков современный мир, — сообщает Седрик из своего стога сена. — Как всегда говорит мой дядя: если не хочешь остаться позади, нужно быть частью потока.

Я обмениваюсь утомленными взглядами с возницей, и он щелкает кнутом, чтобы заставить своих животных снова двигаться.

Путешествие обещает быть долгим.

В нескольких лье не доезжая Бадаламаса, на скрещении двух грунтовых дорог с глубокими колеями, где луна отбрасывает зловещие тени на обе стороны пустоши, вытянулись вверх два камня, руны на них давно стерлись от холодов и проклятий, древних как ночь. Между гранитными пальцами, мрачно устремленными в небо, натянут черный как сажа брезент, на котором мелом написано:

Грандиозный фестиваль солнцестояния

Дегустация нового пива

Менестрели, сосиски, костры с еретиками

Тролли не приветствуются.

— Идем, — удовлетворенно бросаю я Седрику.

— Там ведь уточняют: «троллей не звали», разве нет?

— Если бы они так не написали, никто из наших не вздумал бы туда ехать. — Я почесываю макушку, и ногти издают зловещий звук, который резонирует у меня в черепе. Я закрываю рот, чтобы не вырывалось эхо. — Заметь, там говорится что-то о пиве, так что мы бы все равно пришли.

— То есть, если бы они хотели, чтобы вы проходили мимо, им бы вообще не следовало делать эту приписку?

— Это бы не помогло… — Я пожимаю плечами в ответ на его вопросительный взгляд. — Я в любом случае именно туда и собирался заглянуть.

Седрик опять дуется, а в его рыжих волосах топорщится сено. Он так достал возницу, что тот его высадил в двух лигах от деревни. В результате стажер узнал, что модные туфли для ходьбы на дальние дистанции не рекомендуются, что сумка никогда достаточно легкой