Райзигер растаял от такого приема. Ел, не поднимая глаз. Давно уже не было так вкусно.

Тем временем остальные бережно завернули остатки еды в газету. Сунули себе по сигаретке, оперев головы на руки. Начался опрос:

– Студент, что ли?

– Да.

– Ну, с нашим вахмистром не разживешься. Он учащихся поедом ест. А я молочник.

Говорившего звали Юлиус Штёкель. Выглядел он как тюлень. На голове короткая черная щетина, обвислые черные усы, озорные глазенки, весело поглядывавшие по сторонам. Казалось, он тут главный остряк всей казармы. По ходу беседы он всё больше оживлялся и, наконец, во всех подробностях рассказал историю своего брака. В тех местах, что казались ему особенно комичными, он с треском шлепал Райзигеру по бедру или яростно скреб себе голову раскрытым перочинным ножом, которым до этого ел.

Его главным сотоварищем был Роберт Штрюмпель, хлебопёк с прозрачными водянистыми глазами и бледным отечным лицом.

Этот был хвастун. Каждым словом подчеркивал разницу в положении между собой и обычным молочником. В этом ему помогал его ганноверский выговор. Самым важным из рассказанного им Райзигеру была история его бракосочетания во время войны. Трогательно. Если верить хотя б на пятьдесят процентов, можно было и впрямь представить: пекарь взял себе жену, вероятно, из правящего княжеского дома, и теперь эта нежная девушка, несмотря на военное время и на то, что заведует пекарней, день и ночь щеголяет в одних шелковых рубашках.

А что же Цайтлер? Дослушав с нетерпением до конца красочный рассказ Штрюмпеля, он развеселился. Его рассказ был в совсем другом тоне. Жену он звал «цепная пила» или «бешеная тварь»:

– Приходилось раз в день давать ей тумака, иначе с ней не ужиться!

Но с ним еще живет невестка. Невестка красивая, как солнце! Так, мол, и так.

Лишь когда свеча на столе угрожала растечься стеариновой лужицей, Цайтлер поднялся. Пора поспать!

Райзигер опять растерялся: как в походе спят? В гарнизоне учили, что вблизи противника солдату надлежит оставаться хотя бы в шинели и в сапогах, а ремня не снимать.

Да, ну и что? Он наблюдал за остальными.

Те и не думали держаться предписаний. Шинели скинули еще перед ужином, а теперь поснимали сапоги и аккуратно повесили их на гвозди, вбитые в стену у изголовья. Затем на каждой лежанке поверх соломы постелили войлок. Растянувшись на нем, громко отдуваясь, накрылись вторым.

Райзигер получил в гарнизоне только одеяло. Теперь ложиться придется на голую солому? Но у Цайтлера и на это был совет:

– Тебе, Райзигер, я завтра украду отменного войлока. Сегодня оба просто полежим под моей накрывашкой. Давай, дуй сюда.

Райзигер стянул сапоги впервые за пять дней, ноги горели. Но едва лег, стало легко. Просто немного непривычно: с чужим человеком под одним одеялом.

И всё равно он быстро заснул.

Однажды среди ночи проснулся, прислушался. Вдали слышался глухой рокот, временами какой-то шум, чуть более резкий… Он вскочил. Хотелось сесть. Но не хотелось тревожить Цайтлера! «Это война, и это, наверное, фронт», – подумал он. Его охватило сильное волнение: вот бы вперед, вперед! Спустя несколько минут глухой рокот еще не утих, он преодолел робость, тихонько откинул общее одеяло и на ощупь пробрался к окну, крестом черневшему на фоне неба. Снаружи смотреть было не на что.

Взобрался на подоконник. Горизонт то и дело вспыхивал красноватым светом, озарялся широкими белыми полосами.

Долго так стоял Райзигер.

Только когда затрясло от холода, он заполз обратно в солому.

8

Наш кронпринц телеграфирует о роме!

12 чашек отличного чаю с ромом – доставка полевой почтой, 15 пакетов, готовых к отправке – выставлены на распродажу. 1 бандероль – 9 марок.

Тюринг. пищ. фабр., Берлин.

(«Берлинер Тагеблатт», 30 сентября 1914 г.)

9

Следующим утром начинается служба. День за днем катится она по одной и той же схеме.

Сразу после раздачи кофе проводят перекличку. Обычно она состоит из десяти минут ожидания, пока не явится вахмистр. Потом раздают задачи на утро, среди прочего – ежедневную мойку вагона с боеприпасами. Этот вагон никогда не передвигают, ему негде испачкаться, но это никого не волнует. С десяти до часу вагон обливают из ведер и старательно полируют тряпками, которые следует прокипятить еще с вечера. А если местами серый цвет совсем стерся от обильного натирания, его торжественно подновляют новым серым цветом, который в течение еще восьми дней снова обрабатывают водой из ведер с десяти до часу, натирают и подновляют снова. Это называется службой.

Райзигер с каждым днем всё больше падал духом: «И это вот солдат? Доброволец?»

10

Рейхсканцлер открыл обсуждение коротким обращением. Он поприветствовал комиссию и охарактеризовал положение на обоих фронтах как весьма благоприятное. Сегодня он хотел сделать только это короткое заявление, поскольку на следующий день намеревался представить более обстоятельный доклад на пленарном заседании. Конечно, многое еще предстоит сделать. Он выразил надежду, что рейхстаг вновь проявит полное единодушие, ведь именно оно наиболее благоприятствует тому, чтобы поощрить войска к дальнейшему наивысшему напряжению сил.

Рейхсканцлер выступил вполне уверенно. Конечно, он указал на возможность более продолжительной войны и посоветовал немецкому народу заблаговременно затянуть пояса. Но вместе с тем он выразил твердую уверенность в грядущей победе. Его настоятельным пожеланием было, чтобы и на сей раз единство рейхстага было явлено миру.

(«Фоссише Цайтунг», № 611, 1 декабря 1914 г.)

11

Военное министерство 02.02.1914.

№ 4141/14 G.K.M.

Изложение заявления рейхсканцлера в «Фоссише Цайтунг» № 611 от 01.12.1914 по поводу продолжительности и последствий войны искажено и основано на грубом злоупотреблении доверием, потому перепечатку и обсуждение ее пресечь. Экземпляры газеты № 611 изъять.

12

Внешняя политика, проводимая рейхсканцлером от имени Его Величества Императора, в это критическое время, решающее для судеб грядущего столетия, не должна быть нарушена или затруднена какой-либо открытой или скрытой критикой. Выражение сомнений в ее силе наносит ущерб престижу Отечества. Доверие к ней должно укреплять, а не подвергать сомнению – в той же мере, как и доверие к военному командованию.

(Собрание цензурных предписаний Военного министерства, замглавы Генерального штаба и Главного цензурного управления Военной пресс-службы, Берлин, Постановление № 3620/14 g. А. 1)

13

ПРОТИВ ПОРАЖЕНЦЕВ

Заместитель командующего 7-м армейским корпусом фон Гайль опубликовал в газетах своего корпусного округа призыв к стойкости и доверию. «Правда ли, – спрашивает он, – что это доверие кое-где начинает колебаться? Что пораженцы трудятся над тем, чтобы вызвать у людей безволие