Шрифт:
Закладка:
Отчаяние накатило с новой силой. Как же я всех ненавижу! Ненавижу этот несправедливый мир.
Глава 2
Алёна
Школьная форма была ужасной — плиссированная юбка до колена мой рост в сто пятьдесят восемь сантиметров делала ещё ниже. Никогда не страдала, что я маленького роста. Для фигуристки это даже плюс, но сейчас, когда я смотрела на себя в зеркало — начала страдать. Я гном в юбке! Метр в шапке! Полторашка! Как там ещё оскорбительно говорят о девушках маленького роста?
— Ужас, — процедила я сквозь зубы.
— Ничего не ужас. Красивая форма. Смотри как тебе идет темно-синяя юбка, — пыталась убедить меня мама.
Я вздохнула. Белую блузку я выбрала сама и это единственное, что было хорошего в отражении моего зеркала. Но толку мало, если ты одеваешь сверху сарафан.
О, у меня же есть выбор! Юбка, сарафан (оба темно-синего цвета в чёрную клетку) и темно-синие брюки. Вы же поняли, что это сарказм?
Все какое-то безликое. Стрёмное. Неужели в этом все ходят? Никто не возмущается? Так реально одеваются? Нет, я не слежу за модой. В моем гардеробе в основном спортивная одежда и платья для выступлений, которые не оденешь в повседневной жизни, но то, что я видела в зеркале, заставляло меня снова впадать в депрессию.
— Лика тебя проводит в школу, — добавила меня мама.
— Что? Мне что ли пять лет? Что значит проводит? — возмутилась я.
— На улице скользко, тебе нужен сопровождающий, — улыбнулась мама.
— Ты просто боишься, что я никуда не пойду, — нахмурилась я.
— И это тоже, — звонко рассмеялась мама и поцеловала меня в щеку.
Я отодвинулась от нее.
— Я побежала на работу. Удачи тебе сегодня, — сообщила мама и упорхнула за дверь, накинув свое любимое коричневое пальто.
Я все ещё не могла поверить в происходящее. Я делаю сейчас самую обычную вещь на свете — собираюсь в школу, но при этом чувствую, как все внутри противится этому. Я не должна быть там, но…
— Ты готова? — спросила меня сестра, при этом широко зевнув.
Я не услышала, как она вышла в коридор, потому что была занята разглядыванием своего отражения в зеркале, а еще, конечно, самобичеванием. Мое любимое занятие вот уже пару месяцев как!
— Лика… Я не хочу идти, — попыталась призвать к жалости сестру, состроив жалобное выражение лица.
— Сбежать с уроков, я тебе помогать не буду. Давай, натягивай колготки, и будем выходить. Лучше пораньше прийти. Осмотришься, привыкнешь, — борясь со сном, пробормотала Лика.
— Лучше вообще никуда не идти, — пробурчала я.
— Все мы в школе были и не умерли, Алёнка, — ответила Лика, улыбаясь, — знаешь, каждый день ходили.
Пока я одевалась, размышляла. Действительно, из всех сестер только я на домашнем обучении. Если честно, будучи самой младшей, я даже не особо интересовалась тем, как проходили школьные годы у сестёр. Наверное, зря. Сейчас мне бы эта информация пригодилась. Хотя большую часть времени я проводила на сборах. А ещё в больницах.
— Пуховик или шуба? — спросила меня Лика.
— Пуховик, — уныло ответила я.
Лика ловко помогла мне накинуть его, и мы пошли в мой новый персональный ад. Стоять все ещё было больно. Поэтому я была благодарна, когда Лика взяла меня за руку и, невзирая на мои протесты, подала трость.
Учеба начиналась в 8.15. Мы вышли в половину восьмого, но дошли только к началу урока, потому что я шла медленно, вернее ковыляла. А ещё на улице было скользко. Февраль радовал погодой — падал снег и таял, а потом подмораживало, и это все превращалось в один сплошной каток. Но не тот, который мне был нужен.
— Девчонки, привет, а тут занято? — спросила Лика, указывая на первую парту третьего ряда, который ближе всего к выходу.
— Да, там Егор и Дима сидят, — ответила одна из девчонок, внимательно, рассматривая меня с сестрой.
Так хотелось крикнуть, что я вам не мартышка! Но я промолчала. Вместо этого я молча села на первую парту, указанную Ликой. Свою трость поставила около стены.
— У Алёны немного болит нога, поэтому мальчикам придется пересесть, — обворожительно улыбнулась Лика.
Так как делает это она, не умеет никто из нашей семьи. С ее милым личиком это получается так по-детски искренне. Даже наши родители на все проказы Лики не могли ее пожурить, как следует. Вот и сейчас одноклассницы дружно кивают, а я ухмыляюсь про себя. Боже, я даже не знаю, как их зовут. Кажется, вон ту темненькую Настя или Катя? Черт.
Как только Лика ушла, сразу прозвенел звонок, оповещающий учеников и учителей о начале первого урока.
Я достала чистую тетрадь и ручку. Это все, что взяла сегодня с собой. У меня даже расписания уроков нет. Смешно и грустно. В классе стоял шум, пока не зашла учительница.
Я внимательно смотрела на нее. Немолодая женщина около пятидесяти лет, с пучком на голове, легким макияжем и классическом костюме с юбкой. Она не была толстой, но и худой ее назвать нельзя. На шее красовалась большое ожерелье. Я не могла понять, приятная она или нет.
— Ребята, все вы знаете, что с нами в классе учится Алёна Сафронова. До сегодняшнего дня она была на домашнем обучении. Теперь она будет посещать уроки вместе с вами. Будьте к ней добры и покажите, как тут и что у нас устроено. Алёна, добро пожаловать!
Голос у нее был ласковый.
— Спасибо, — выдавила тихо я.
Я решила, что учительница была доброжелательной всё же. С ней периодически я контактировала, когда тренировалась, так что хотя бы знала ее имя. Наталья Александровна была учителем русского языка и литературы, а также по совместительству нашим классным руководителем.
Парта была не удобной, стул твердым, а нога продолжала ныть, хоть я и считала эту боль фоновой, но дискомфорт ощущала. Поэтому я больше пыталась принять наиболее удобную позу, чем слушала учителя. Ни на кого не смотрела. Мысли по-прежнему были где-то далеко. Я голове я была на льду.
Когда прошло примерно половина урока, в дверь постучали и тут же ее открыли двое пацанов, буквально завалившиеся в кабинет.
— Наталья Санновна, можно зайти? — сказали хором оба парня, коверкая отчество учителя.
Я непроизвольно поморщилась. Мой отец филолог, поэтому говорить правильно и красиво нас (меня и сестер) учили с самого детства, считая, что любовь к русскому языку нужно прививать с
