де Пуленжеи и меня непосредственно. Мы путешествовали главным образом ночью, из страха перед бургундцами и англичанами, которые были владельцами дорог. Мы путешествовали одиннадцать дней, всегда держа путь к упомянутому городу Шинон. На пути, я спрашивал ее много раз, сделает ли она действительно все то, что обещала. «Не имейте никакого опасения, " она ответила нам, ", что мне указано, я сделаю; мои братья в Раю сказали мне, как действовать: уже четыре или пять лет, с тех пор как мои братья в Раю и мой Господь сказал мне, что я должна идти и бороться, чтобы восстановить королевство Французское.

На пути, Бертран и я спали каждую ночь рядом с нею — Жанна лежала с моей стороны, полностью одетая. Она внушала мне такое уважение, что ни за что на свете не смог бы я досаждать ей; также, никогда не имел я к ней — я говорю это под присягой — никакого чувственного желания.

На пути она всегда желала слушать Мессу. Она сказала нам: " Было бы хорошо, если бы мы смогли слушать Мессу. " Но, из страха быть узнанными, мы слушали Мессу только дважды. Я имел абсолютную веру в нее. Ее слова и ее горячая вера в Бога воспламеняли меня. Я полагаю, что ее послали от Бога;»

То же подтверждает и де Пуланжи: «Я чувствовал себя вдохновленным ее словами, поскольку я видел, что она была действительно послана Богом; никогда не видел я в ней какого-нибудь зла, но всегда она была столь хороша, как будто была святой.»

В день приезда ее спутники отнесли письмо королю, однако ответа не последовало.

7 марта Жанна написала письмо герцогу Алансонскому (вернее продиктовала; писать она не умела), но также безрезультатно.

Тем временем при дворе разгорелись споры, следует ли дать аудиенцию Жанне. Президент счетной палаты Симон Шарль вспоминал:

«На обсуждение совета был поставлен вопрос, должен ли король выслушать ее или нет. С самого начала спросили у нее, зачем она пришла и с какой целью. Она ответила было, что скажет об этом только королю, но когда ей заявили, что ее просят высказаться именем короля, она согласилась поведать мотивы своей миссии. «Мне, — сказала она, — небесный царь поручил сделать две вещи: во-первых, снять осаду с Орлеана и, во-вторых, повести короля на коронацию в Реймс».

Выслушав это, некоторые члены совета заявили, что король ни в коем случае не должен доверять этой девушке. Другие же были того мнения, что, поскольку она называет себя божьей посланницей, король должен по крайней мере выслушать ее. Сам король желал, однако, чтобы ее предварительно допросили клирики и люди церкви.

Наконец, не без затруднений, было решено, что король выслушает Жанну. Но когда она уже прибыла в Шинонский замок, чтобы предстать перед королем, он, подстрекаемый своими приближенными, все еще колебался в намерении дать ей аудиенцию. Тогда ему указали, что Робер де Бодрикур сообщил письмом о том, что он посылает эту женщину, и что она пересекла занятые врагом провинции, каким-то чудесным образом переправившись вброд через многочисленные реки, чтобы попасть к нему. Это убедило короля, и аудиенция Жанне была дана. "

Аудиенция состоялась 10 марта в парадном зале Шинонского замка. Людовик Бурбонский, граф де Вандом, ввел ее в зал, наполненный сотнями людей, «освещенный едва ли пятью десятками факелов». Жанна совершенно не растерялась, и «очень скромно и просто» подошла прямо к Карлу, встала перед ним на колени и произнесла: «Благородный дофин, меня зовут Девой Жанной. Я послана к вам Богом помочь вам и вашему королевству. И объявляет вам Царь Небесный через меня, что вы будете помазаны и венчаны в Реймсе и будете наместником Царя Небесного, Который есть Король Франции», после чего попросила поговорить без свидетелей. (Симон Шарль упоминает, что король, для проверки Жанны, якобы смешался с толпой придворных, и был поражен, что она не ошиблась).

Разговор состоялся (возможно, лишь на следующий день), и как говорят, король вышел с «сияющим лицом», и оказал Жанне почести.

Духовник Жанны Жан Паскераль рассказывает о любопытном случае, произошедшем перед приемом.

«Когда она подходила к замку, появился какой-то всадник, который воскликнул, увидев Жанну: «И это Дева?» Он оскорблял ее, и поклялся с непристойным богохульством. «О! ради бога», — ответила ему она, «Почему вы поносите Бога, вы, кто так близок к собственной смерти!» И спустя час после означенного, тот человек напившись упал в колодец и утонул».

Жан Д’Олон, оруженосец Девы, лично не присутствовавший в этот день в Шиноне, но принявший участие в последующих заседаниях королевского совета, показал по этому поводу: «После того как эта Дева была представлена королю, она имела с ним тайный разговор и сказала ему некоторые тайные вещи; какие, я не знаю; знаю только, что вскоре после этого король созвал некоторых людей из своего совета, среди которых был я.

И тогда он объявил им, что эта Дева сказала ему, что она послана ему Богом помочь ему в освобождении его королевства». Было решено создать церковную комиссию и испытать ее в Пуатье, где находился парламент. Перед этим дамской комиссией во главе с тещей короля было произведено освидетельствование Жанны на предмет девственности. Часть церковников отправилось в Домреми, собирать сведения.

12 марта Жанна отправилась в Пуатье, где проходили слушания, и пробыла там до 22 марта. Протоколы этих заседаний не сохранились, и были восстановлены в основном по воспоминаниям очевидцев. Например профессор теологии Гильом Эмери спрашивал: «По твоим словам, бог хочет помочь французскому народу избавиться от бедствий. Но если Францию освободит сам бог, то зачем же тогда нужны солдаты?»

" Солдаты будут сражаться, и бог пошлет им победу», — ответила Жанна.

Монах-францисканец Сеген де Сеген, заинтересовался, на каком языке говорили с Жанной ее святые.

«На лучшем, чем ваш», — невозмутимо ответила она. «Я же, — поясняет брат Сеген, — говорил на лимузенском наречии».

Он стал требовать от нее, чтобы она дала некое «знамение», подтверждающее, что она действительно послана богом, а не является самозванкой, могущей погубить доверенных ей солдат. Тогда она сказала: «Я пришла в Пуатье вовсе не для того, чтобы давать знамения и творить чудеса. Отправите меня в Орлеан, и я вам покажу там, для чего я послана. Пусть мне дадут любое количество солдат, и я пойду туда».

В конце концов комиссия признала Жанну «истинной христианкой и хорошей католичкой», указав, что король может и должен воспользоваться ее помощью и отправить «в названный город Орлеан». Начинается невиданный доселе патриотический