Решив не доставлять ему удовольствия от осознания моего разочарования, я достаю свой любимый плед и заворачиваюсь в него, поджимая ноги и откидываясь на спинку сиденья.

Я не устала, но есть что-то успокаивающее в том, что я до подбородка укрыта мягкой тканью. И прямо сейчас нет другого доступного утешения.

***

Мы около двух часов в воздухе, и к тому времени, как мы приземляемся, я нахожусь в странном напряженном состоянии. Я выхожу вслед за Грантом из самолета и сажусь в ожидающий меня автомобиль — он тоже выглядит как военный — и не утруждаю себя произнесением хоть одного слова.

Мы едем около часа. Он не шутил, когда сказал, что здесь ничего нет. Очевидно, что это сельский регион, где лишь изредка в стороне от шоссе встречаются небольшие городки. Много сельскохозяйственных угодий и пастбищ, а в остальном просто пологие, поросшие лесом холмы.

Когда машина замедляет ход, я выпрямляюсь и оглядываюсь по сторонам. Перед нами открываются механизированные ворота, и мы въезжаем на участок земли, окруженный высоким электрическим забором. Дорога посыпана гравием и несколько минут тянется через густой лес, после чего мы подъезжаем к странному зданию.

Оно цилиндрическое и очень большое, с плоской крышей и без окон. Там есть одна огромная дверь типа гаражной, и она открывается, позволяя нам въехать внутрь.

— Что за чертовщина? — выдыхаю я, оглядываясь по сторонам.

Внутри припарковано много автомобилей. Плюс пара пропеллерных самолетов и что-то, похожее на военный танк.

Я все еще смотрю, пытаясь понять, что происходит, но тут Грант открывает мою дверцу и вытаскивает меня наружу, заставляя встать на ноги. Он кладет руку мне на спину и ведет к центральному сооружению в центре гаража.

Ведет — слишком мягкое слово. Он буквально толкает меня, если уж на то пошло.

Мои ноги подстраиваются под его темп. Мы подходим к двум вооруженным охранникам, которые не задают нам вопросов. Они, очевидно, знают Гранта и расступаются, чтобы он мог протолкнуть меня в нечто, что оказывается большим лифтом.

Я прочитала достаточно книг и посмотрела достаточно фильмов, чтобы теперь понимать, где мы находимся.

— Это что-то вроде подземного бункера? Убежище от радиоактивных осадков или что-то в этом роде?

Он бросает на меня взгляд, который я не могу истолковать. Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы разобраться в тонкостях выражения его лица.

— Бывшая ракетная шахта. Она была переделана.

— Что происходит? Неужели вот-вот начнется Третья мировая война? — я понятия не имею, как мне удается говорить спокойно. Мое сердце болезненно колотится где-то в горле, и я едва чувствую свои руки.

— Не это. Но все могло быть так же плохо. Твой папа объяснит. Он велел мне ничего не говорить.

Что ж, это делает его молчание немного менее раздражающим. Если у него есть инструкции от моего отца, то он вряд ли проигнорирует их.

Все в мире (за исключением иногда меня) делают то, что им говорит мой папа.

Лифт выглядит как что-то из «Звездного пути», и мы спускаемся на несколько этажей, пока двери не открываются. Я ожидаю, что бункер будет серым, унылым и стерильным, но комната, в которую мы входим, совсем не похожа на такое.

Она выглядит как роскошная квартира. Отполированные полы. Картины на стенах. Элегантная мебель в стиле минимализма.

Мой отец ждет меня, сидя в кожаном кресле. Он встает и спешит ко мне, чтобы заключить в объятия.

Я обнимаю его в ответ. Естественно, я обнимаю его. Все мое тело начинает трястись.

— Мне так жаль, что я так напугал тебя, Огурчик. У нас просто было мало времени, и мы не могли рисковать, что ты кому-нибудь расскажешь.

— Что происходит? Это же не ядерная война?

Грант отступил в угол рядом со входом в лифт, но его еще не отпустили, так что он явно не может уйти. В данный момент я едва замечаю его. Все мое внимание сосредоточено на моем отце и той катастрофе, которая ожидает на пороге.

Мой отец, благослови его Господь, никогда не теряет времени даром и не валяет дурака.

— Ты слышала об астероиде, который приближается к Земле?

Я моргаю. Хмурюсь. Копаюсь в своем сознании.

— Я… Я не помню. Может быть, — я редко обращаю внимание на новости или текущие события.

— К нам приближается большой астероид. Ученые думали, что он едва-едва промахнется, но они ошибались. Теперь они почти уверены, что он ударит по нам.

— Где? Здесь?

— В Европе. У нас нет технологий, чтобы остановить астероид такого размера. Они попытаются, но ничего не смогут сделать. Он ударит по Европе. Они предсказывают, что это уничтожит большую часть континента и окажет разрушительное воздействие на весь мир, даже здесь, в США.

— Астероид?

— Да. Он нанесет невероятный ущерб, возможно, на долгие годы. Это произойдет не раньше чем через месяц или два, но новость станет достоянием общественности сегодня чуть позднее, и, вероятно, возникнет массовая паника. Гражданские беспорядки. Все виды насилия. Так что сейчас самое подходящее время затаиться. Здесь, где безопасно.

Это не та новость, которую можно переварить быстро или четко. Это сидит у меня в голове нетронутым, поскольку сначала я задаю самые несущественные вопросы.

— Ты заранее знал, что это произойдет? Вот почему ты построил этот бункер?

Он качает головой. Он худощавый лысеющий мужчина лет пятидесяти. Я знаю, что другие люди находят его привлекательным, но он никогда не был для меня никем, кроме моего отца.

— Я его не строил. Я купил его около пятнадцати лет назад вместе с десятками других семей, просто на случай, если случится что-то подобное. Нас здесь около двухсот человек. Мы будем не одни, мы запаслись всем необходимым и подготовились. Это будет сообщество. Мы ждем еще нескольких отставших, но потом нас запрут. Здесь мы будем в безопасности. Я обещаю.

Я сглатываю. Переплетаю свои руки вместе.

— А все остальные? Все мои друзья?

— Мне жаль, — отвечает он, качая головой. — Мне действительно жаль. Но мы не можем спасти всех.

Мои губы приоткрываются. Я смотрю на него. Я просто не могу вникнуть во все это.

— Как… как долго?

— Мы понятия не имеем. Это может занять много времени, если после столкновения с астероидом все станет по-настоящему плохо. У нас хватит припасов как минимум на пять лет.

— Пять… — по какой-то причине я оглядываюсь на Гранта, как будто он может дать какие-то ответы. — Но у меня промежуточные экзамены. И большая встреча