и боли. Обувь сегодня явно была не спортивная. Ее догоняли, незнакомец летел, как реактивный. Ольга поднялась, бросилась дальше, снова неизвестно зачем обернулась. Теперь, упав, она покатилась, как полено, захлебываясь собственными криками, темный мир завертелся перед глазами. Она докатилась до дна оврага, ударилась виском о вросший в грунт камень. Боли уже не чувствовала. Осталась лежать, разбросав руки и с вывернутой головой.

Подбежал человек, присел на корточки, включил фонарь. Лицо пострадавшей было залито кровью, искажено страхом. Из раскроенного черепа вытекала кровавая масса, которая пузырилась. Струйка крови стекала по губам. Представшая картина вполне незнакомца удовлетворила. Он выключил фонарь и рысью припустил обратно. Трое встретились наверху, обменялись лаконичными фразами. Беседа не затянулась – двинулись дальше, пересекли низину и вошли в заросли…

– Вот и договорились, Михаил Андреевич. – Грузный и практически безволосый полковник Науменко протянул руку. – Как говорится, добро пожаловать в Крым. Пропуск в режимную зону у вас есть, кабинет займете справа в конце коридора, сотрудников пришлю, транспорт выделим, все необходимое содействие окажем… Вы уверены, что хотите жить в гостинице? Можем выделить отдельное жилище в ведомственном доме на улице Красина. Там, конечно, не роскошные апартаменты, но…

– Спасибо, Василий Петрович, меня устроит гостиница. – Кольцов пожал протянутую руку. Пошутил напоследок: – Поближе к народу, так сказать.

Он покинул кабинет начальника районного отделения КГБ, прошел в конец коридора, задержался у открытого окна. Достал сигареты, глянул по сторонам. Вроде курили везде, уборщицы офицеров госбезопасности не гоняли. Что и подтвердила баночка с окурками на подоконнике. Над полуостровом распростерся обширный антициклон, солнце жарило, как в печке. Температура днем доходила до плюс 35, дождей не было целую вечность. Для сухих субтропиков ничего удивительного. И местные жители не удивлялись. Для человека же из средней полосы – сущий ад. Особенно если приехал не отдыхать, а работать.

В этой парной не стоило делать лишних движений – сразу намокала спина. Пиджак давно перекочевал на предплечье. За окном размеренно жила и работала Балаклава – в принципе, город, хотя и административно, – один из районов Севастополя. То, что населенные пункты разделяли километры пустого пространства, никого не смущало. Крыши невысоких строений спускались по уступам к правому берегу знаменитой Балаклавской бухты. Город был небольшой, максимум тридцать тысяч населения. В нем не отдыхали, несмотря на красоту природы, – в нем работали. Экскурсионные группы иногда приезжали, гиды быстро проводили туристов по достопримечательностям, которые разрешено посещать, сажали в автобусы и увозили. Севастополь, включая Балаклаву, был режимным городом, действовала пропускная система, и рядовым гражданам въезд был заказан. В Севастополе располагалась база Черноморского флота, в Балаклаве – база по ремонту и обслуживанию подводных лодок. Отливала бирюзой морская вода в бухте – из окна она частично просматривалась. Местная бухта была уникальным природным явлением. Окруженная высокими берегами шириной в триста метров, она круто извивалась, вгрызаясь в сушу. Какой бы шторм ни свирепствовал на море – в бухте даже ряби не было. И с моря никто не видел, что происходит в бухте. Глубокая – до 17 метров, она во все века привлекала флотоводцев. Здесь стояли генуэзцы, построившие крепость; стояли корабли российского императорского флота, военные суда Советского Союза – в основном небольшие, вследствие малой ширины бухты. Из окна управления виднелась величественная гора на дальнем берегу бухты. Это была не просто гора. В 50-е годы внутри ее велось активное строительство, работала тяжелая техника, вывозились тысячи тонн горной породы. И сейчас внутри горы размещалась база ВМФ. Сквозные каналы с выходом в открытое море, сухие ремонтные доки, мастерские, склады, арсеналы, подземные (а фактически, подгорные) пристани. Во время атомной атаки в горе мог укрыться практически весь подводный флот региона. Гора выдерживала любое попадание. Шлюзы, противоатомные двери надежно защищали то, что находилось внутри горы. Действовал режим секретности. Именно по этой причине в далекие 50-е город сделали закрытым, а для удобства управления объединили с Севастополем…

Вид на Балаклаву открывался живописный. На левом берегу бухты построек было немного, там властвовала ГОРА. Городские строения теснились на правом берегу, тянулись по склону, заполняли пустоты между возвышенностями. Не сказать что город кишел людьми – чужаки практически отсутствовали. Работали режимные предприятия, коммунальные службы. По зеркальной глади бухты плыли лодочки.

Михаил затушил окурок, оторвался от подоконника и вошел в кабинет, выделенный начальством командированному из столицы офицеру. Кабинет был небольшой, окно выходило на задний двор. С живописным видом здесь были проблемы. Порядок к его приезду, в принципе, навели – помыли полы, вытерли пыль. Первым делом Михаил открыл окно. На отрывном календаре значилось 12 июля 1983 года. Как давно это было… Михаил задумчиво отрывал листы, дошел до текущей даты, остановился. 27 июля, среда. Пик лета в данной части земли. Сел за стол, задумался. Цель командировки не отличалась конкретикой, все было размыто, туманно, из разряда «пойди туда – не знаю куда, сделай то – не знаю что». А значит, он мог застрять в этом благословенном уголке мира. Членов группы Кольцов оставил в Москве, хватит в Крыму и одного бездельника. Сотрудники расстроились: бог с ней, с жарой, Крым, как-никак… «Ничего, Михаил Андреевич, мы вас дождемся, померзнем в Москве, не привыкать, – вздыхал Вадик Москвин – Вы уж возвращайтесь когда-нибудь». – «Будьте осторожны, товарищ майор, – предупреждал Григорий Вишневский. – Юг – разлагает. Сколько наших там уже полегло. Солнце, женщины, алкоголь, азартные игры… Жалко, что вы едете один и уже не выйдет как раньше…» – «А раньше – это как? – скалился Алексей Швец. – Группой лиц по предварительному сговору?» Сотрудники шутили из последних сил: дескать, привозить ничего не надо, так, пару анекдотов да вон Григорию – сушеную медузу. «Обязательно попробуйте рапанов, – советовала секретарь полковника Рылеева. – Сама не ела, поэтому не знаю, о чем говорю, но те, кто пробовал, были на седьмом небе от счастья». Что-то неуловимо менялось в стране, сквозил подозрительный ветерок, люди становились другими, позволяли себе то, что раньше не могли позволить. Хорошо это или плохо, сказать было трудно. Юрий Владимирович Андропов пошел на повышение, возглавил страну. Комитетом теперь руководил Федорчук Виталий Васильевич, и мнение об этом человеке никак не составлялось. Но люди продолжали работать, выполняли поставленные партией и правительством задачи…

В Симферополь он прибыл вчера – к завершению дня. Рейсы «Аэрофлота» составлялись довольно бестолково. У выхода из аэровокзала встретили, доставили в гостиницу – как он и просил. Местный «постоялый двор» назывался «Аквамарин» – с виду обычный короб из силикатного кирпича, украшенный азалией и лавром. При входе в гостиницу ощутимо пахло лавровым листом, который советские домохозяйки