– Стоп, – перебил Михаил. – А теперь давай фантазировать. Представим, что Озинский – один из наших «спящих» агентов…

– Неслабо так его разбудили… – почесав переносицу, недоверчиво сказал напарник. – По мне, так пусть и дальше бы спал…

– А ты рассуждай. Сколько лет строится Объект‑220? Примерно шесть лет, так? И не примерно, а точно. С семьдесят седьмого года. То, что объект интересен западным разведкам, даже не обсуждается. Озинский вербуется, допустим, в том же году или в следующем. Подкупили деньгами, или имеет претензии к нашему строю. Или погряз в некоем компромате. Дает согласие работать на Запад, и его временно оставляют в покое. В то время и здоровье было крепче, и планы на дальнейшую жизнь имелись. Что дальше? Неприятности в семье, проблемы со здоровьем, досрочный выход на пенсию – о чем кураторы, разумеется, не знали. Почему именно сейчас потребовалось будить «спящую» публику, оставим за скобками – не знаем. Возможно, причина в скорой сдаче объекта. Озинский, безусловно, обладал нужными знаниями. Прибывают вчера ночью – и полная невезуха. Агент уж два года на пенсии, доступа на объект не имеет, все, что знает, – устаревшая информация. Не думаю, что он гнал взашей своих гостей, кричал, что отказывается от всех договоренностей, что настучит в КГБ. При жизни Владимир Михайлович был не дурак. Впустил, напоил чаем, обрисовал создавшуюся ситуацию, попросил оставить его в покое и дал обещание, что никому о них не скажет. Детский сад, короче. Решение о ликвидации принимали на месте. Фигура никчемная в плане шпионской деятельности. И потенциально опасная. Таких «хвостов» разведка не оставляет. Несостоявшегося агента ликвидировали и тихо удалились. Теперь пойдут еще к кому-то – уверен, что Озинский был не единственный завербованный… Как тебе такая фантазия?

– В плане рабочей версии сойдет, – допустил Косых. – Но мы не продвигаемся. Искать эти «посеянные семена» бесполезно, следует заняться поисками троицы «подводников» – есть надежда, что они засветились или засветятся. Им ведь нужно где-то жить, иметь убедительную легенду на случай проверки…

– А также усилить меры безопасности на упомянутом объекте. То есть о данном факте доложить полковнику Науменко. А он пусть действует дальше по инстанции. Случай единичный, мы точно не уверены, что противника интересует именно Объект‑220. Но есть вероятность…

Он вздрогнул – в салоне сработала система «Алтай». Косых тоже дернулся, схватил трубку. Доносился отдаленный взволнованный голос абонента.

– Да, Матвей, что случилось? Мы на месте происшествия… – Капитан покосился на спутника, облизнул губы. – Да, он рядом, передаю… – Николай сунул майору телефонную трубку.

– Наконец-то вас нашел, товарищ майор… – Голос старлея Ивашова вибрировал и срывался. – Несколько раз звонил в управление, никого нет на месте, потом дали этот «летучий» номер… Звоню из больницы, гражданка Никанорова умерла…

– С какой стати? – опешил Михаил. – Ничто же не предвещало…

– Вот именно, товарищ майор. Мне кажется, ей помогли…

Да вашу же мать! Он сунул трубку Николаю, откинул голову. По лбу катилась капля пота. Ведь предупредил нормальным языком, чтобы от больной никуда не отходили! Значит, правильно рассуждал, и кто-то этой ночью продуктивно поработал…

– Что-то случилось, Михаил? – неуверенно предположил Косых.

– Какие мы догадливые! – съязвил Кольцов. – В больнице скончалась Никанорова, похоже, по ее душу кто-то приходил… Дуй в больницу, Николай. Нет, подожди, – спохватился он, и ключ, уже готовый повернуться, остался в замке зажигания. – Нечего там делать обоим, сам доберусь. А ты поезжай в отдел и обо всем доложи Науменко. Начальство должно быть в курсе, иначе нас так взгреют, что мало не покажется. Я почти уверен, что гибель Озинского – наша тема. Все, до новых встреч!

Он выскочил из машины, завертелся. До выхода на дорогу семьдесят метров. Пока еще добежишь… У тротуара метрах в тридцати стоял подержанный «жигуленок» первой модели, за рулем зевал водитель. Михаил сменил направление, распахнул дверцу и стал усаживаться рядом с водителем.

– Эй, в чем дело? – Тот чуть не поперхнулся, повернул усатую физиономию. Тревожно заблестели стекла старомодных очков. Водитель немного заикался.

– Поехали, – бросил Михаил. В самом деле, не ждать же общественного транспорта.

– Эй, минуточку, товарищ, – запротестовал водитель. – Я жду жену, она вот-вот спустится…

Случались ситуации, когда хотелось начистить физиономии ни в чем не повинным гражданам! Но он сдержался, все же интеллигенция, «дворянское» воспитание.

– Поехали. – Он показал удостоверение. – Никуда не денется твоя жена, через десять минут вернешься. Городскую больницу, надеюсь, знаешь?

Человек заволновался, стал мазать ключом в замок зажигания, кое-как завел двигатель и вдруг вспомнил:

– Подождите, товарищ, но я не занимаюсь частным извозом, это запрещено законодательством, а я законопослушный…

– И не придется, – отрезал Кольцов. – Сегодня работаешь бесплатно, помогаешь органам. Слушай, приятель, почему мы еще стоим?

Водитель стал судорожно разворачиваться в узком переулке. Не все граждане адекватно реагировали на предъявленные корочки – многие вели себя нервозно, совершали лишние движения. Видимо, работала генетическая память. До больницы было пять минут езды. Водитель гнал как на пожар, пару раз допустил рискованные маневры. Майор мрачно смотрел на мелькающие за окном дома, вспоминал все, что знал о пресловутом Объекте‑220. Это было мощнее и значимее, чем «подгорная» база ремонта подводных лодок. Объект, расположенный севернее линии, связывающей Балаклаву с Охранным, задумывался как противоатомное убежище для членов правительства, а также запасной командный пункт Черноморского флота. Дело явно не напрасное, учитывая, что на Крым нацелена дюжина ядерных боеголовок НАТО, которые рано или поздно должны выстрелить. Строительство было грандиозное и засекреченное. Работали лучшие специалисты со всего Союза. Денег на стройку не жалели. Огромная гора Машная возвышалась над окружающей горной местностью. Территория вокруг нее считалась запретной, доступ в зону был ограничен. Работы велись так, чтобы их не видели из космоса. Внутри горы выдолбили огромные полости, выстроили невидимое четырехэтажное здание – а часть строения еще уходила и под землю. Две потерны (тоннели) уходили в глубь горы и где-то далеко связывались между собой. Множество залов, галерей, переходов, подъемов, спусков – при возведении объекта использовались уникальные технологии, и неудивительно, что все это было крайне интересно Западу. Выработанную породу ночами увозили самосвалы, выгружали в специальные отвалы. Строительство шло ударными темпами, и дело близилось к завершению. Имелись ли у этого объекта дополнительные функции, Кольцов не знал. Но в случае атомной бомбардировки в горе можно было укрыть дивизию, размещать склады и арсеналы, а гора настолько выгодно возвышалась над местностью, что напрашивалась устроить в ней не только командный пункт, но и наблюдательный центр…

Водитель домчал до больничного