ударившись о паркет, стремительно покатился прочь. Феба и Джастин беспомощно смотрели ему вслед, пока все тот же темноволосый незнакомец, вовремя выставив у шарика на пути носок своего ботинка, его не остановил. Домоправительница двинулась прочь, а незнакомец, подняв шарик, переключил внимание на Фебу и Джастина.

Глаза его на загорелом лице сияли какой-то неправдоподобной синевой, быстрая улыбка обнажала ровные белоснежные зубы. Незнакомец был невероятно красив, но по-мужски; некоторую жесткость и суровость черт лица смягчали едва заметные лучики морщинок у внешних уголков глаз. Казалось, этот мужчина дерзок и всегда готов посмеяться, но ощущалось в нем и жесткость, как будто он получил в жизни свою долю испытаний и иллюзий у него почти не осталось. И это, как ни странно, делало его еще привлекательнее.

Он неторопливо двинулся к ним, и, когда подошел ближе, Феба ощутила окутывающий его запах – приятный аромат свежести, солнца и ветра со сладковатой ноткой осоки и горьковатой – дыма, словно он грелся у торфяного костра. Ни у кого и никогда Феба не видела таких темно-синих глаз. И давным-давно уже ни один мужчина не смотрел на нее так – прямо, заинтересованно, даже, пожалуй, чересчур откровенно. Странное чувство охватило ее, сразу напомнив о первых днях брака с Генри: темное, смущающее, необъяснимое желание прижаться к мужскому телу. Но до сих пор она испытывала такое лишь к одному человеку – к своему мужу, и никогда не переживала такой огненно-ледяной встряски от одного лишь взгляда незнакомца.

Растерянная, смущенная, Феба отступила на шаг и потянула за собой Джастина, но тот не тронулся с места, очевидно решив, что должен первым представиться, и объявил:

– Я Джастин, лорд Клэр! Это моя мама, а папы нет, он умер.

Феба ощутила, как ее заливает краска, и не только лицо, а, должно быть, все тело до кончиков пальцев на ногах. А вот незнакомец, похоже, нисколько не смутился. Присел на корточки, чтобы их с Джастином глаза оказались на одном уровне, и заговорил негромким низким голосом, тембр которого навел Фебу на мысль о мягком пуховом матрасе.

– Я тоже потерял отца, когда был почти как ты, – сказал он мальчику.

– Нет, я не потерял! – серьезно возразил тот. – Я точно знаю, где он: на небесах!

Незнакомец улыбнулся.

– Приятно познакомиться, лорд Клэр. – Двое мужчин, большой и маленький, церемонно пожали друг другу руки. Затем незнакомец поднес шарик к свету, разглядывая застывшую в прозрачной стеклянной сфере крохотную фигурку фарфоровой овцы, и, отдавая его Джастину, добавил: – Отличная вещица! Играешь в «выбей шарик»?

– Ага! – ответил мальчик. В этой игре требовалось кинуть свой шарик так, чтобы выбить из круга чужой.

– А в «двойной замок»?

Джастин помотал головой, глаза у него загорелись любопытством.

– А как это?

– Обязательно как-нибудь сыграем, если твоя мама не возражает. – И незнакомец бросил вопросительный взгляд на Фебу.

Но та, к стыду своему, не могла и слова сказать – только смотрела на него во все глаза, и сердце у нее колотилось так, словно пыталось вырваться из груди.

– Мама не привыкла разговаривать со взрослыми, – пришел ей на помощь Джастин. – Ей больше нравятся дети.

– Да я сущий ребенок! – рассмеялся незнакомец. – Спросите здесь кого угодно.

Феба вдруг поняла, что тоже улыбается, и спросила:

– Вы здешний управляющий?

– Бо́льшую часть времени. Но в этом поместье нет работы, включая мытье посуды, которую я не выполнил бы хоть раз, чтобы получить о ней представление.

Улыбка Фебы померкла, в уме ее пронеслось странное и страшное подозрение.

– И давно вы здесь работаете? – поинтересовалась она осторожно.

– С тех пор как мой брат унаследовал титул. – И, отвесив поклон, он представился: – Уэстон Рейвенел, к вашим услугам!

Глава 2

Уэст не мог оторвать глаз от леди Клэр. Казалось, стоит до нее дотронуться – и обожжешь пальцы. Эти пылающие волосы, словно языки пламени из-под простенькой серой дорожной шляпки… никогда он не видел ничего подобного. Алые, словно перья райских птиц, с багряными отблесками в переплетении заколотых кудрей. Кожа – безупречная слоновая кость, если не считать веснушек, рассыпанных вокруг носа, словно пряности на роскошном десерте.

Ухоженная, прекрасно одетая, явно воспитанная и образованная. Но не это главное: у нее вид дамы, с которой обращались с огромной любовью, холили и берегли, – но вот эта печаль в глазах… Как видно, она уже знает, что есть на свете беды, от которых человеку не защититься.

Боже, что за глаза! Светло-серые и словно испещренные лучиками крохотных звезд.

Когда она улыбнулась, Уэст ощутил, как что-то туго сжимается в груди, но стоило ему представиться – обворожительная улыбка померкла, как будто от чудного сна леди Клэр пробудилась к куда менее приятной реальности.

Повернувшись к сыну, она нежно пригладила вихор на его темноволосой макушке.

– Джастин, идем, нам пора.

– А я хотел поиграть с мистером Рейвенелом в шарики! – запротестовал мальчуган.

– Не сейчас же, когда съезжаются гости, – возразила Феба. – У этого джентльмена наверняка много дел. А нам еще нужно найти свои комнаты, устроиться.

Джастин нахмурился:

– Меня что, поселят в детскую? С младенцами?

– Милый, тебе четыре года…

– Уже почти пять!

Губы леди Клэр дрогнули в улыбке. С каким интересом, с каким сочувствием склонилась она к своему сынишке!

– Если хочешь, можем жить в одной комнате.

Но это предложение мальчугана и вовсе возмутило.

– И что, спать тоже? – заявил он с негодованием. – Ведь могут подумать, что мы муж и жена!

Уэст уставился на пятно на полу, пытаясь не рассмеяться. Наконец справившись с собой, он глубоко вздохнул и отважился взглянуть на леди Клэр. К его удивлению, она отнеслась к словам сына вполне серьезно, без смущения, и признала:

– Об этом я не подумала. Что ж, тогда, боюсь, остается только детская. Пойдем поищем няню и Стивена!

Мальчик со вздохом взял ее за руку и объяснил Уэсту:

– Стивен – это мой младший брат. Он еще не умеет говорить. И от него пахнет протухшим черепашьим супом!

– Ну, не всегда! – возразила леди Клэр.

Джастин только головой покачал, явно полагая, что тут и обсуждать нечего.

Уэстона поразило, насколько легко эти двое понимают друг друга. Ему невольно вспомнились неловкие, натянутые разговоры с собственной матерью. Она всегда обращалась с ними так, словно это чьи-то чужие дети, которых ей навязали за невесть какие грехи.

– Знаешь, – обратился он к Джастину, – бывают запахи и похуже, чем от твоего маленького братишки. Если погостишь у нас подольше, я тебе покажу самую вонючую вещь в нашем поместье!

– А что это? – просиял Джастин.

– Подожди, узнаешь! –