которым у Фебы сложилось своего рода взаимопонимание. Он еще не сделал ей предложение, но оба знали, что рано или поздно сделает, и, скорее всего, она согласится.

– Если мистер Рейвенел мной и интересуется, – сухо заметила Феба, – то, вероятно, лишь потому, что охотится за состоянием, как и большинство младших сыновей.

Взгляд Габриеля блеснул насмешкой.

– Умеешь же ты клеить на людей ярлыки!

– Да. Вот тебе, например, идеально подходит ярлык «надоедливый болван».

– А мне кажется, тебе понравилось, как с тобой общался Рейвенел, – заметил Габриель. – Чаще нам говорят то, что мы хотим услышать, хотя грубая правда без прикрас куда привлекательнее?

– Для тебя – может быть, – неохотно заметила Феба. – Вот Пандора тебя и порадует – она органически не способна ничего приукрашивать или смягчать.

– И это одна из причин, по которой я ее полюбил, – признал Габриель. – И еще за острый ум, за любовь к жизни, а главное – за то, что ей нужен я сам, а не то, что меня окружает.

– Рада, что вы нашли друг друга, – искренне заметила Феба. – Пандора чудесная девушка, и вы оба заслужили счастье.

– Как и ты.

– Вряд ли я с кем-нибудь смогу быть счастлива так же, как с Генри.

– Почему бы и нет?

– Такая любовь случается лишь раз в жизни.

Габриель задумался над ее словами и, наконец, с непривычной для себя скромностью сказал:

– Не могу сказать, что все знаю о любви, но, по-моему, она не так устроена.

Феба с наигранной небрежностью пожала плечами:

– Что толку гадать о будущем? Как сложится, так и сложится. Все, что я пока могу, – жить так, чтобы не опорочить память о муже. И вот что знаю точно: как бы Генри ни ненавидел мистера Рейвенела, он не захотел бы, чтобы я ему мстила или вымещала на нем зло.

Габриель долго и внимательно смотрел ей в лицо, а затем неожиданно сказал:

– Не бойся.

– Мистера Рейвенела? Еще чего!

– Не бойся, что он тебе понравится.

Эти слова вызвали у Фебы смех.

– Ну нет, такая опасность мне не грозит! А если бы и грозила, я бы ни за что не предала Генри, подружившись с его врагом.

– Главное – себя не предавай.

– О чем ты… что ты хочешь сказать? Габриель, постой!

Но он уже подошел к двери и распахнул ее.

– Нам пора назад, Птичка. Не спеши, придет время – сама во всем разберешься.

Глава 5

К большому облегчению Фебы, когда они вернулись в холл, мистера Рейвенела не было видно. Гости толпились вокруг и беззаботно болтали: встречались старые друзья, представлялись друг другу новые знакомые. Целый батальон лакеев и горничных таскал на заднюю лестницу сундуки, чемоданы, шляпные картонки и прочие виды багажа.

– Феба! – послышался звонкий голос, и, обернувшись, Феба увидела жену Девона Кэтлин, леди Тренир, миниатюрную, каштановолосую с точеными чертами лица и миндалевидными глазами.

За неделю, что Рейвенелы гостили в Херонс-Пойнте, Феба успела узнать ее и полюбить. Кэтлин, всегда веселая и энергичная, была без ума от лошадей: ее родители разводили и тренировали арабских скакунов. Феба тоже любила лошадей, но знала о них совсем не так много, чтобы увлеченно поддерживать разговор. По счастью, у Кэтлин имелся сын примерно одного возраста со Стивеном, так что двум матерям всегда было о чем поговорить.

– Как я рада, что ты здесь! – воскликнула Кэтлин, взяв Фебу за обе руки своими маленькими ручками. – Как прошло путешествие?

– Чудесно, – ответила Феба. – Джастин в полном восторге от поезда, а малыш так сладко спал в качающемся вагоне.

– Если хочешь, я отведу твоих детей и няню в детскую. Может, и ты не против взглянуть?

– Стоит ли бросать гостей? Может, нам покажет дорогу горничная?

– Несколько минут гости обойдутся без меня. По дороге я расскажу, где у нас в доме что расположено. Здесь настоящий лабиринт! В первые день-два все здесь теряются. То и дело нам приходится отправлять спасательные экспедиции на поиски гостей.

Как правило, в больших особняках детей вместе с нянями и их помощницами отправляют на задворки, в комнаты слуг, но Кэтлин настояла, чтобы они жили вместе с гостями и пользовались парадной лестницей, объяснив, пока они поднимались:

– Так гораздо проще добраться до детской.

Феба несла Стивена, а Джастин, словно решительный маленький буксир, тянул за руку няню. На каждой лестничной площадке за распахнутыми дверьми Феба видела королевские покои с каминами такой высоты, что в них можно было стоять во весь рост.

Но при всей своей громадности особняк выглядел вполне уютным. На стенах висели старинные французские и итальянские гобелены, масляные полотна в тяжелых позолоченных рамах. Видны были признаки почтенного возраста особняка: кое-где Феба замечала погнутые балки, царапины на дубовых полах, потертости обюссонских ковров, но они не могли скрыть роскошь: лампы из цветного венецианского стекла, китайские фарфоровые вазы и чайники, в застекленных буфетах – серебряные подносы, и на них сверкающие графины. В воздухе витал аромат свежих цветов и запах старых книг с приятной ноткой полировки для мебели.

Добравшись до детской, Феба увидела, что лакей уже принес сюда сундук с детской одеждой и другие вещи. В просторной светлой комнате было все, что нужно для малышей: кроватки, столик, маленькие стульчики, диванчик. Двое детей спали в кроватках, а Мэтью, сын Кэтлин, в колыбели. Две горничные в белых передниках поднялись навстречу вошедшим и о чем-то шепотом заговорили с няней Брейсгердл.

Кэтлин показала Фебе пустую колыбель, застеленную мягким вышитым бельем, и тихо сказала:

– Это для Стивена.

– Какая прелесть! Будь я поменьше, не отказалась бы сама в такой поспать!

Кэтлин улыбнулась:

– Пойдем, покажу тебе твою комнату: там тоже нормальная кровать, так что сможешь наконец прилечь.

Феба поцеловала Стивена, погладила по шелковистым волосикам и передала няне, затем повернулась к Джастину, который исследовал полки, заставленные игрушками и детскими книгами. Его заинтересовал картонный театр со сменными декорациями и фигурками актеров.

– Хочешь остаться здесь, милый? – тихо спросила Феба, присев на корточки.

– Да, мама!

– С тобой останется няня. А если я тебе понадоблюсь, попроси ее или кого-нибудь из горничных меня позвать, и я сразу приду.

– Хорошо.

Целоваться при посторонних Джастин не любил, поэтому незаметно прижал к губам кончик указательного пальца и протянул маме. Феба повторила его движение, и их пальцы соприкоснулись. После этого тайного ритуала они обменялись улыбками. Прищуренные глаза и наморщенный нос Джастина на мгновение напомнили ей о Генри, но на сей раз шепот памяти не принес с собой болезненный укол – боль сменилась тихой нежностью.

Вместе