Шрифт:
Закладка:
Взяв пакеты, молодой человек поплёлся к дому. В этот раз его одиночество решил скрасить охранный кибер. Упрямо преследуя одинокого прохожего, он на всю улицу орал запись про великие подвиги, предстоящие свершения и про то, что гражданам необходимо хорошо потрудиться и не менее хорошо подождать светлое будущего, которое не за горами.
Вернувшись к дому, Уно какое-то время разглядывал родное двухэтажное здание из красного кирпича. В отличие от соседних, отпечатанных из пенобетона строений, их дом был ну пипец какой древний. Но его отчего-то не разбирали. Более того, только на его памяти к дому дважды прилетал рой строительных киберов, которые старательно вылизывали и напитывали строение восстанавливающими и укрепляющими растворами.
«Наверно, здесь когда-то жил кто-то важный. Например, друг нашего великого фюрера», — в сотый раз рассудил он, после чего толкнул скрипучую деревянную дверь.
Как ни старались киберы, скрипеть старинные петли не переставали.
Поднявшись на второй этаж по рассохшимся ступеням, Уно вошёл в квартиру. Пройдя на кухню и усевшись за кухонный стол, он распаковал свой паёк и принялся привычно жевать безвкусный питательный батончик. Хитрость дневного рациона заключалась в том, что в пайке содержалась пара небольших шоколадок. Но, если взяться за них раньше основного рациона, шоколадки приобретали противный приторный вкус.
Вдруг Уно приметил во вскрытом пакете нечто непривычное. Порывшись среди упаковок, он взял в руки запакованную в целлофан розовую полоску.
— Вау! — восторженно прошептал молодой человек.
Он слышал о подобном. Полоска называлась эйфория и, как следовало из названия, давала бодрость и хорошее настроение. Обычно эйфорию выдавали совершеннолетним работникам за особо ценные находки, вроде набитых редкоземельными элементами старинных смартфонов. Уно тоже иногда везло на подобное. Но так как шестнадцать ему исполнилось лишь недавно, положенную награду он получал в кредитах или социальных балах.
Внезапно заветную находку выхватили из руки ловкие серые пальцы.
— Эй! Мне можно, мне шестнадцать! Я совершеннолетний! — раздосадованно протянул молодой человек, обнаружив за спиной бесшумно подъехавшего деда.
— Не вздумай жрать эту гадость! Слышишь? Хватит с тебя воды из крана, — убирая полоску в карман халата, безапелляционно заявил старый синтет.
Спорить с дедом было бесполезно. Хотя бы потому, что он имел заоблачный, относительно его, Уно, социальный статус. Хотя в первую очередь решало банальное стариковское упрямство.
— Учителя говорили, что про воду из крана — ерунда ерундовая. Это всё слухи, которые распускают революционеры, — решив позлить старика, выпалил молодой человек.
Обычно, при упоминании революционеров, старик злился и распалялся.
— Ну раз говорили, значит так оно и есть, — внезапно легко согласился дед. — А знаешь, прогуляйся-ка ты в аграрную зону. Километрах в ста на севере, есть большое красивое озеро. Рядом с ним старая турбаза, её всё ещё не разобрали.
— Издеваешься, да? — даже как-то расстроился Уно. — Кто же меня выпустит за городской периметр?
Немало его удивив, дед уверенно заявил:
— Сегодня праздничный день, глупая ты крысятина. Об этом мало кто знает, но в такие дни ты можешь ехать куда хочешь. Главное, чтобы завтра утром ты прибыл на свою любимую помойку.
— Что, правда? — недоверчиво пробормотал молодой человек.
Он никогда не слышал о подобном. На той же работе ничего такого не болтали. А вот о том, что городским выход в аграрную зону закрыт, говорили не раз.
Молча развернув своё кресло, старый синтет выехал из кухни. Со стороны подсобки донеслись звуки перекладываемых предметов. Минут через пять дед вернулся. В руках он держал длинную полую палку с множеством вложенных в неё тубусов поменьше. На тубус-оболочку крепилась небольшая катушка с намотанной на неё прозрачной синтетической нитью.
Уно конечно же видел эту штуку в подсобке, но только не знал для чего она нужна. Какая-то древняя хренотень, какие часто попадались среди разбираемого им мусора. Но так как ценных компонентов в тех вещах не содержалось, то и назначение их было ему неинтересно.
— Держи. Это удочка. Ею ловят рыбу, — пояснил дед. — Вот блин, леска совсем пересохла, — покрутив катушку, удручённо заметил он. — Ладно, сейчас сделаю экспресс доставку через сеть.
— Но это же только для благородных? — испугался Уно.
В интернате ему вдолбили, что без специального разрешения, рыбалкой и охотой могут заниматься только дворяне.
— Не ссы, зона вокруг города — вне соцконтроля. Удочка не чипованная, не спалят, — отмахнулся дед. — Ты главное, если что-то поймаешь, обратно отпусти.
— Я не могу… И не умею. С меня же баллы спишут, а то и что похуже, — запротестовал молодой человек.
— Слушай старших, я говорю! — буквально взорвался дед, после чего резко подвис.
Видать полез в сетевой нейроинтерфейс заказывать нужные компоненты.
Уно расстроился. Если старик упёрся, его было не переубедить. Но всё же, что уж душой кривить, возможность выбраться за город выглядела заманчиво и интересно.
* * *
Автопоезд подлетел к перрону словно хозяин мира — властно и стремительно. Плавно затормозив, он остался стоять, ожидая пассажиров. Как и город, вокзал пустовал. Лишь через пару веток, на перроне поездов центрального узла городской конгломерации, суетливо расхаживали несколько разноцветных фигур.
Подойдя к раздвижным дверям автопоезда, Уно приложил контрольный браслет к управляющей панели. На сенсорном табло высветилась карта маршрута. Потыкав в неё пальцем, молодой человек выбрал нужную остановку. Проблем с выбором не возникло: дед объяснил всё чётко.
Получив информацию, панель услужливо вывела запрос:
«Остановка „Аграрная зона 114 километр“. С вашего социального счёта спишется один балл. Подтвердить выбор?»
Выбрав «Да», Уно расстроился. Всего у него имелось 640 баллов, и он старательно копил их на панельку. Пусть гражданину Третьего класса она давала весьма ограниченные возможности, но всё же доступ к сети среди них имелся. А с сетью можно было и покрутиться, например, выставляя разный хлам на обменники и участвуя в аукционах.
Шагнув в открывшиеся двери, он попал в пустой вагон и уселся на неудобном пассажирском кресле. От перспективы попасть за город стало страшно. О живущих за городом людях на свалке болтали всякое. В основном, правда, рассказы попахивали откровенным бредом, но чем чёрт не шутит.
Автопоезд бесшумно тронулся. За окном, ускоряясь, поползли уродливые серые здания и ангары. Следом замелькали рвы и ряды высоких заборов с натянутой поверх них колючей проволокой. Оборвавшись словно жизнь маленького существа, заборы резко сменились нарезанным на лоскуты безбрежным зелёным покрывалом. Тут и там среди посевов виднелись
