– Скоро зима.

– Половина лета только прошла, – удивилась я. – И там вроде ничего не течет, и крыша крепкая.

– Я не про крышу. Мы с тобой вроде живем вместе, – медленно говорил Саша.

– Ну, вроде да, живем, – не понимала я, к чему он клонит.

– И дальше планируем?

– Ты мне предложение собрался делать? – поинтересовалась я.

Теперь уже Саша завис.

– А если ты откажешь? – спросил он.

– Конечно, откажу. Нам с тобой и без штампа хорошо живется. Мне от тебя ничего не надо, а тебе от меня, нам просто хорошо и комфортно вместе, словно мы друг друга всю жизнь знали, – ответила я. – Так к чему эти разговоры?

– Славка, наверно, так и будет с нами жить, что-то не особо он к бабушке с дедушкой стремится. Может, ему комнату на чердаке соорудить? – выдохнул он.

Тут и я выдохнула.

– У нас ребенок будет на чердаке жить? Здравствуйте, я злобная мачеха из сказки. Ты бы ему еще подвал предложил, – возмутилась я.

– В зале ему неудобно, комната хоть и не проходная, но общего пользования. Скоро школа, уроки надо же как-то учить. На первом этаже все занято, наша с тобой спальня, Катюшина, твой кабинет, зал и кухня. У мальчишки подростковый возраст, нужно свое пространство. Хочешь, ко мне переедем? – спросил он.

– Ну уж нет, я уже нажилась по чужим квартирам, у меня свой дом есть, – возмутилась я. – Давай сделаем наверху комнату и перенесем туда мой кабинет, освободим мальчишке спальню. Я могу и в подвал переехать, там неплохая лаборатория. А вообще, я предлагаю сначала со Славой поговорить, узнать, что он скажет.

На том и порешили.

– Агнета, а ты на чердак вообще ни разу не лазила? – снова спросил меня Саша.

– Нет. А чего мне там делать? И вообще там эти живут, – сказала я шепотом.

– Кто эти? – спросил шепотом он.

– Прежние хозяйки дома. Они мне снились.

Он рассмеялся, я надула губы.

– Ох и нелюбопытная ты женщина, Агнета.

– Вот и радуйся.

– Может, там сокровища, а ты и не знаешь.

– Пыль веков там, – ответила я. – Но ты прав, надо бы утолить свое любопытство и наконец-то добраться до чердака. Заодно посмотрим, что там с крышей.

Натянули с Сашей маски на лицо, чтобы не надышаться пыли. Взяли лестницу с улицы. Дернули за веревочку в люке под потолком, сразу вспомнила про Красную шапочку: «Дерни, деточка, за веревочку, дверь и откроется». Люк открылся, и на нас вывалилась лестница, я даже и не знала, что она уже встроена в дверцу. Хорошо, что никого не пришибла. Мы переглянулись.

– Кто первый полезет? – спросила я. – Ты тяжелый, ты и лезь.

– Добрая ты, Агнета, – усмехнулся он.

– Я добрая, красивая, умная и оооочень скромная, – рассмеялась я.

Ступеньки скрипели под его весом, но были еще весьма крепкими. Он поднялся, а за ним проследовала и я. Пред нами предстала пустая и пыльная комната. Надо сказать, что в доме чердак – это не совсем чердак в полном смысле, скорее это мансарда. Есть два больших окна на разные стороны и даже балкон. Почему-то подниматься и обследовать это помещение мне было боязно, хотя в подвал я залезла в первую же неделю. Сюда же ноги не доходили несколько месяцев.

Удивила совершенно пустая темная комната. Естественно, тут все было в пыли. Из этого помещения шло четыре двери.

– Саша, я боюсь, – сказала я.

– Это твой дом. Чего ты боишься?

– А вдруг ты откроешь дверь, а там… – пыталась я подобрать слова.

– Нарния? – засмеялся он. – И фавны скачут прямо по нашему потолку.

– Ну тебя, не смешно.

Вдруг лампочка два раза вспыхнула и резко погасла, а потом взорвалась. Нас осыпало мелкими осколками, часть впилась в кожу, словно чьи-то мелкие цепкие коготки.

– Я, кажется, поранилась, спускаюсь вниз, – сказала я и на ощупь стала искать крышку люка.

– Я взял фонарик, – сказал Саша и посветил мне в лицо.

После этого он узнал много о себе нового, потому что так делать нельзя.

– Не дергайся, – сказал он. – У тебя на плече кто-то сидит.

Вот те здрасьте, картина маслом.

– Посвети мне на выход, сейчас спущусь и сниму это, что сидит на плече.

Саша так и сделал. Я спустилась вниз. Оказалось, что это были не лампочные осколки, а маленькая летучая мышь. Как она оказалась наверху, неизвестно, может, проникла где-нибудь через щель. Вцепилась в плечо мертвой хваткой, так что из ранок потекла кровь. Маруська, увидев это чудо, спряталась под столом. Проша пытался сбить ее лапой. Мышка вцеплялась все сильнее, так что кровь уже струилась хорошей такой струйкой. Плечо начало ныть, ощущения были, как будто раскаленные иголочки вонзили в кожу.

Проша заорал и со всей дури сбил летучую мышь на пол. Сожрать ее мы не дали, хотелось посмотреть на нее внимательно. Однако смотреть там было не на что, существо превратилось в маленькую черную тряпицу. Саша хотел ее поднять, но я не разрешила. Попросила принести перекись обработать ранки на плече. Проше было позволено съесть непрошеную гостью. Хотя, наверно, надо было ее сжечь, но пока до меня это дошло, от тряпицы ничего не осталось.

Обработали плечо, но кровь продолжала течь, приложили бинт с мазью. Стало полегче, но все равно место, где сидело существо, немного ныло. Интересно, откуда это там взялось? Для защиты оно или для нападения? Как говорится, что это такое и с чем его едят? Надеюсь, плечо заживет и не даст каких-то побочных осложнений.

Тут пришли дети, и Саша учинил допрос Славику, где тот собирается жить в учебный год.

– Папа, да я не знаю. Мне тут нравится. Я думал, тетя Агнета меня будет жизни учить или козни строить. Оказывается, мировая тетка, без обид только, это комплимент. Меня и зал устраивает, неудобно, конечно, что за вещами к бабушке с дедушкой надо ходить, но в целом терпимо.

Саша стал ему рассказывать про наши мысли.

– Комната на чердаке – это круто. Всю жизнь хотел такую, и мне никто не мешает, и я никому.

– Я тоже хочу на чердаке комнату, – вклинилась Катюшка.

– И я хочу, – рассмеялась я. – Ну все, всей дружной семьей переедем на чердак.

– Ну и договорились, значит, Славику делаем спальню на чердаке. Надо только все там промерить, посмотреть, что там с отоплением, утеплить помещение, – в Саше проснулся строитель, и он начал размышлять о фронте работ.

– Саша, давай ты без меня пока туда лазить не будешь, а я посмотрю, что это за мыши летучие были, – попросила я его.

– Мама, а