Неужели Стефан и Луиза сдали Инесс? Или их внезапное возвращение вызвало вопросы у Тайной канцелярии? Их допросили, и они обо всем рассказали? Такое было возможно, но маловероятно, если только Арнгейеры уже не были под колпаком Тайной канцелярии. В таком случае это объясняло, почему здесь великий князь. Если император уже в курсе того, что они метрополийские шпионы, они будут искать следы и копать, выясняя, не помогал ли им кто-то еще.

Мать сидела на той же софе, где я ее и видел, когда вошел в дом. Кажется, она даже позу не поменяла. Но когда я вошел, она тут же оживилась.

— Ярослав, — печально улыбнулась она, протянув ко мне руки и явно желая, чтобы я сел рядом.

В гостиной по-прежнему велся обыск: двое мужчин и темная ведьма. Вид у темной ведьмы был весьма эксцентричный: черное откровенное не по случаю вечернее платье, сапоги до колен на длинных каблуках и пышная копна ярко-красных волос. Зарина Дробус собственной персоной. Сильная темная ведьма, единственная ведьма, входившая в Верховный ковен. Сейчас ей чуть больше тридцати, она еще достаточно молода и привлекательна, я же ее помнил уже другой: эксцентричность в манере одеваться переросла в некую безумность, Зарина одевалась как молодая девушка, что ни капли не красило расплывшуюся с годами фигуру дамы за пятьдесят.

Мать старалась не смотреть в сторону ведьмы, видимо, опасаясь того же, что и я. Что Зарина увидит действие запретного зелья. Но мы с мамой, кажется, ей были едва ли интересны. Она то стервозно усмехалась каким-то своим мыслям, то плавно, то резко, словно кошка двигалась, заглядывая под подоконники, под угловые столики и ковры.

Я присел с мамой, взяв ее холодную тонкую ладонь в обе руки, согревая. Хотя у меня самого едва ли руки были теплыми.

Мама окинула меня взволнованным взглядом:

— Что за одежда на тебе? — шепотом спросила она, потом ее взгляд наткнулся на мое колено. — Ты что, ранен?! — ужаснулась она, увидев кровь.

Своим вскриком она привлекла внимание ведьмы, та бросила в нашу сторону любопытствующий взгляд, усмехнулась и продолжила обыск.

— Ничего страшного, там царапина, — поспешил успокоить я ее. — Позже объясню, когда здесь все закончится.

— Не переживай, нам ничего не угрожает, — шепотом сказала мама, — просто что-то случилось, но не по нашей вине, поэтому нас обыскивают.

Я кивнул, мол, я и так знаю и не волнуюсь. Пока вели обыск в гостиной мы, с мамой старались ничего не обсуждать, и ни о чем не говорить, дабы не привлекать лишнего внимания.

Со стороны лестницы послышались голоса: отцовский — тихий и подавленный, и голос великого князя Григория — спокойный и деловой. Они спускались сюда.

Мы с мамой одновременно повернули головы в сторону дверного проема из гостиной. Великий князь обратил на меня внимание, я же поспешил встать, поклониться и направиться к нему с протянутой рукой, как и требовал этикет приветствовать гостя столь высокого положения.

— Григорий Алексеевич, — кивнул я.

— Княжич, — плотоядно улыбнулся он мне в ответ и сухо пожал руку. — Как вы поживаете? Наслышаны о тех неприятностях, что с вами произошли недавно. Вы уже нашли виновников? — этот вопрос он адресовал отцу, повернувшись к нему всем телом.

— Пока нет, но мы активно этим заняты, — ответил отец.

Вид у него был отрешенный, где-то даже безучастный. О чем же они с великим князем говорили там в кабинете за глухой дверью?

— Будем надеяться, что вскоре все разрешится лучшим для всех образом, — произнес Григорий вежливую дежурную фразу, а потом снова повернулся ко мне: — Будет очень жаль, если Ярослав не сможет приехать на летние каникулы, а после поступить в военную академию.

Григорий говорил это таким тоном, словно бы другого исхода событий и быть не могло. Я решил сегодня не нарываться и промолчать. Не те обстоятельства, чтобы дерзить и отстаивать свои интересы. По крайней мере не сегодня.

— Что ж, — Григорий натянул дежурную улыбку, снова повернулся к отцу. — Рад, что мы с вами друг друга поняли. Вы должны понимать — все во имя Славии, во имя империи, во благо народа славийского! Империя и император этого не забудут!

Отец с готовностью произнёс:

— Во благо! Во славу!

— На этом я вынужден откланяться, — довольно заулыбался великий князь. — Ждем весной вас и всю вашу семью во дворце на празднованиях новогодия.

Отец закивал и пожал руку князю на прощание.

— Конечно, мы как всегда обязательно будем на балу и гуляниях.

Попрощавшись, великий князь и еще несколько его людей, тенью таившиеся где-то у лестницы, покинули поместье.

Я покосился на отца, он тоже взглянул, окинув меня негодующим взглядом. Ему тоже не понравился мой вид, но он промолчал. Очевидно, так же, как и я, решив, что сейчас не время и не место это выяснять.

Мне так много сейчас хотелось спросить у отца, рассказать поскорее о том, что я сумел сделать, но вместо этого мы в молчании отправились в гостиную к матери и просидели там, не проронив ни слова, пока сотрудники Тайной канцелярии не начали собираться и паковать в свои чемоданы поисковые артефакты.

Напоследок к нам подошел Святогор Макарович со своей добродушной ухмылочкой:

— Мы закончили, — радостно сообщил он, словно бы они нас сейчас не обыскивали, а только что завершили ремонт в столовой.

— Все в порядке? — спросил отец, едва заметно напрягшись.

— Да-а-а, все замечательно. Вам больше ничего не угрожает, но на всякий случай мы поставили вам несколько «глаз» на улице и в доме в общих помещениях. Чтобы уж наверняка, князь. Сам Михаил Алексеевич велел это сделать, Гарваны важны для империи, будем вас сторожить и беречь, как зеницу ока.

«Глаз», как и зеркало связи, передавало изображение, но только в одну сторону. По сути это был артефакт слежения, правда он светился в ночи и имел такие размеры, что не заметить его мог только слепой.

Но вряд ли кому-то из нас понравилось, что теперь за нами без устали будут следить, но возражать мы не могли. Теперь, как и сказал Святогор Макарович, из-за источника мертвой ойры наша семья слишком важна. И я даже увидел в этом плюсы, если вдруг все повторится как в прошлом и родителей снова попытаются убить, Тайная канцелярия тут же об этом узнает.

— Как долго «глаза» останутся у нас? — не выдержал и осторожно поинтересовался отец. — Все же они будут доставлять и мне, и моей семье определенные неудобства. К тому же законы о неприкосновенности частной жизни никто не отменял…

— Конечно-конечно, — закивал Святогор Макарович. — Это вынужденная, но временная мера. Как только мы убедимся, что все в порядке, тут же их уберем. Не переживайте.

На этом сотрудники Тайной канцелярии слаженно и оперативно начали покидать поместье. Но Зарина Дробус почему-то не спешила уходить. Ведьма вальяжно и неторопливо брела вдоль стен коридора, бережно трогая картины и делая вид, что любуется ими. То, что она именно делает вид, а не любуется на самом деле, я сразу заметил. Потому что она иногда косилась в нашу сторону и явно ожидала удобного случая, чтобы завести с нами разговор, когда мы останемся одни.