— Что-то вроде этого. — Я смотрю в окно на проносящиеся мимо дождливые улицы, желая, чтобы разговор поскорее закончился.

— Не очень дружелюбно, — слышу я бормотание одной из женщин, но не обращаю на это внимания. Чем ближе мы подъезжаем к месту назначения, тем сильнее колотится мое сердце, я чувствую себя почти больной от нервов и жалею, что не могу убежать обратно в Бостон, и что я не могу повернуть время вспять и заставить все пойти по-другому.

Так хотелось бы сделать так, чтобы Лиам никогда не стал одержим своей русской балериной и не разорвал нашу помолвку, вместе со всеми моими мечтами о браке с братом Макгрегора, которого я предпочитала, и о том солнечном, песчаном медовом месяце.

Ты можешь это сделать, шепчу я себе в голове. Ты О'Салливан. Ты сильная. Ты храбрая.

Ты можешь найти кого-то получше, чем выйти замуж за разочаровывающего мужчину. Ты можешь стать героиней этой долбаной сказки. Той, кто вернет принца домой.

Машина сворачивает на несколько дорог, которые приводят нас в менее обеспеченную часть Лондона, более темную и индустриальную, с менее ухоженными улицами и аварийными зданиями. Это совсем не похоже на то место, где я нашла бы того Коннора, которого я помню: холодного, собранного, бесстрастного мужчину, который обычно сидел по левую руку от своего отца, но из того, что я прочитала в досье, которое составил на него мой отец, Коннор неплохо зарекомендовал себя здесь. Это напоминает мне о том, как много всего происходит сегодня вечером. Коннор был достаточно счастлив, чтобы позволить всем думать, что он мертв, исчезнув под чужой личиной, оставив свою семью и все остальное позади и начав здесь новую жизнь. Теперь мой отец хочет насильно воскресить его, и я не могу представить, что он будет рад этому.

Когда дверца машины открывается и я выхожу, мой ботинок падает во что-то мокрое, в какую-то лужу, отчего я внезапно радуюсь, что на мне не те каблуки, которые я бы выбрала сама. Запах из соседнего переулка доносится до меня, заставляя меня морщить нос, и я стискиваю зубы, отказываясь позволить чему-либо из этого выбить меня из колеи.

Дверь склада слегка приоткрыта, и оттуда льется маслянистый свет, а в теплом ночном воздухе разносятся громкие голоса пьяных мужчин. Я останавливаюсь на пороге вместе с другими четырьмя женщинами, окружающими меня, мое сердце бешено колотится в груди, и я делаю глубокий вдох, о чем быстро жалею, благодаря тяжелому запаху в воздухе, который я чувствую на языке.

И затем, стиснув зубы от страха, скручивающего мой позвоночник, я вхожу в свет склада.

Я вижу его мгновенно, в тот же момент, когда слышу взвод оружия.

— Остановитесь прямо здесь, леди, — говорят два голоса с сильным акцентом кокни. Тем не менее, я не утруждаю себя тем, чтобы смотреть на них несмотря на то, что они почти наверняка держат оружие направленным нам в головы. Вместо этого, игнорируя и их, и стук своего сердца, я смотрю прямо перед собой на покерный стол, установленный посреди склада, и мужчину, сидящего во главе него.

Это он. Несмотря на то, что он выглядит совсем по-другому, весь в шрамах, щетине и татуировках, в угольно-черной футболке, темных джинсах и кожаной куртке, перекинутой через спинку стула, я узнаю его мгновенно. Я узнаю блестящие каштановые волосы и эти пронзительные ярко-голубые глаза, и все, что я могу сделать, это надеяться, что он меня не помнит.

— Нет, впустите их, ребята, — говорит Уильям-Коннор, откидываясь на спинку стула с ухмылкой на красивом заросшем щетиной лице. — Игра становилась немного скучноватой, но я уверен, что эти дамы смогут оживить вечер, не так ли?

За столом раздается взрыв смеха, мужчины Коннора хрипло соглашаются, а другие женщины проталкиваются вперед, направляясь прямо к своим целям, но я немного отстраняюсь, мой взгляд прикован к Коннору, мое сердце так сильно бьется в груди, что мне кажется, я едва могу дышать.

На фотографиях он был красив, опасно красив, но здесь, во плоти и вблизи, в нем есть что-то еще. Все в этой комнате, от вооруженных охранников до стола, усыпанного картами, фишками и деньгами, фугой сигарного дыма, висящего в воздухе, и звяканьем льда в стаканах для хайбола, кричит о силе, и это все его.

Он построил все это с нуля. Ему это не было вручено. Коннор Макгрегор был наследником империи, но Уильям Дэвис — человек, сделавший себя сам. Глядя на мужчину во главе стола, чьи глаза прикованы ко мне, когда он делает глоток из своего бокала, я задаюсь вопросом, много ли в нем осталось от Коннора. Тот Коннор, которого я помню, был гладким, лощеным, высокомерным, ни одна деталь одежды или прически не выбивались из колеи. Он никогда бы не сел за стол с такими мужчинами, как эти: грубыми, одетыми в джинсы, брезент и кожу, в ботинках, с бородами и растрепанными волосами, со шрамами на лицах, кистях рук, у которых оружие на виду, а не тщательно скрывается. Тот Коннор, которого я знала, не играл в азартные игры и не курил, и он не выпивал в обществе. Перед этим человеком лежит горка чипсов, в руке у него сигара, а у локтя бутылка дорогого коньяка. От него веет властью, деньгами, мужественностью…и чем-то еще.

Другие женщины уже сидят на коленях у мужчин за столом, воздух наполняет пронзительное хихиканье. Хотя звук затихает до эха, когда я подхожу к столу и Коннору, чувствуя, как будто время замедлилось, и каждая секунда прерывается биением моего пульса. Я чувствую, как у меня пересыхает во рту точно так же, как это было в отеле, когда я смотрела на его фотографии. Его взгляд не отрывается от моего, и он наблюдает за мной почти жадно, как за добычей. Едой.

Он лениво улыбается, когда я подхожу, и я вижу капельку коньяка, все еще прилипшую к его полной нижней губе.

Каким бы он был на вкус, если бы я поцеловала его в губы и слизнула каплю?

Эта мысль пугает меня и заставляет судорожно вздохнуть. Отвратительные запахи переулка исчезли, их заменили тяжелые ароматы ванили и табака, сигарного дыма и дорогого алкоголя, пороха и чего-то еще. Этот запах вызывает что-то теплое и тяжелое глубоко в моем животе, когда я обхожу стол и направляюсь к Коннору, его взгляд следует за мной, как будто я привлекла его внимание с того момента, как вошла в дверь.

Что-то мужское, мускусное витает в воздухе, и я знаю, что это он.

Я снова чувствую боль между ног, нарастающую влагу возбуждения и с