А что можно было придумать? Только забег по лесу. Мы стояли на поляне, довольно большой, но переходящей в густые заросли. В таких кустах можно прятаться долго, пока не наступит ночь и не получиться удрать подальше. Туда, откуда меня кто-нибудь согласиться вернуть в мой родной мир. Потому что этот мир — точно не мой, пусть я и понимал, что мне говорят, но язык был не наш, не русский. Да еще и эти доны… Почему бы благородному дону не пойти нафиг? Точнее, обоим благородным донам. И забрать с собой предмет спора, потому что я на нее не претендовал тогда, не претендую сейчас.

— А можно его перенести на чуть попозже? А то я, знаете ли, не готов.

Мой предположительно соперник насмешливо осклабился и поиграл возникшим в руке сияющим шариком, выглядящим как солнце на минималках. Такое прилетит — даже кроссовок не останется.

— Твои проблемы — твои проблемы, — равнодушно сказал мужик. — Ты был поставлен в известность и о бое, и об условиях. Оружия ты не взял, значит, будешь сражаться чарами.

— Чары я тоже не взял.

— Чары всегда при тебе.

— Я пользоваться ими не умею.

— Твои проблемы, — повторил он. — Захотел стать моим зятем — принял на себя риск. Дон Рикардо, если у вашего соперника нет при себе оружия, вы тоже не можете использовать оружие, только чары. Мария Исабель, мы сегодня с тобой лишь наблюдатели. И да победит сильнейший.

Он отправил в небо сигнальный огонь, выпустив его прямо из руки, и перенесся шагов на сто вместе с дочерью, которая до этого все свое внимание уделяла только сопернику, явно считая того фаворитом. Еще бы: он точно ничем не пренебрег, взял с собой и чары, и оружие — саблю в богато украшенных ножнах. Признаться, при свете солнца девушка оказалась ничуть не хуже, чем при свете луны, но однозначно жизнь за ночь с ней я бы не согласился отдать, если бы меня о том спросили.

— Приступим? — сказал дон Рикардо.

— Да я не особо готов.

— Как сказал только что дон Педро, это твои проблемы, — с явным удовольствием повторил он.

И больше ничего не говоря, запустил в меня подготовленным заклинанием. Я тоже в него запустил, но тележкой, которая мужественно приняла на себя удар чар, отчего продукты полетели во все стороны, а я остался вовсе без оружия и бросился бежать зигзагами, памятуя, что в дичь, которая не бежит по прямой, сложнее попасть.

— Стой, неблагородная сволочь! — завопил он.

Ага, вот прям встану и буду ждать, когда меня убьют. В лесу хоть палку можно сломать, чтобы неблагородно треснуть благородного дона по затылку, а здесь только мишень изображать.

— Я тебя все равно достану! — продолжал разоряться он.

Прилетело по кусту совсем рядом со мной. Интересно, был бы этот Рикардо столь же настойчив, если я хотя бы минимально владел чарами? Беззащитного всяк обидеть норовит. Я ускорился, попутно пытаясь придумать хоть что-то для собственного спасения, и тут передо мной возник световой вращающийся круг, очень плохо заметный при солнечном свете. Наверное, именно поэтому я не среагировал вовремя и влетел в него, как дикий зверь в западню. Почему в западню? Потому что с другой стороны круга находилась небольшая комната, в которой был тот самый старикашка, кто уверял меня в том, что я чародей. Выглядел он еще хуже, чем прошлый раз. Казалось, в живых его удерживает только желание отомстить, а то бы уже давно отдал богу душу, а пока лишь частично расстается с телесностью.

— Ну и дебил же ты, — припечатал он.

Я повернулся, намереваясь выскочить наружу, но с обратной стороны уже ничего не было. Сплошная стена, увешанная полками с книгами. Старинные, наверное, книги — вон какие богатые переплеты. Отметил я это мельком, потому что тут же обернулся к старикашке, ожидая от него пакости.

— Послушай ты меня в прошлый раз — у тебя были бы шансы. Я бы тебя выучил. А теперь… Эх…

Он махнул рукой. Симпатичный паучок, которого я прошлый раз принял за детскую игрушку, деловито выплетал толстенную паутину в углу. Точнее, доплетал поскольку паутина использовалась не один день — на ней висела пара совершенно высохших мышей.

— Вы могли попытаться поговорить со мной еще раз.

— Ты вообще представляешь, сколько надо энергии, чтобы сделать прокол в другой мир? — наехал он с таким видом, как будто я был идиотом.

— Откуда мне это знать? — ответил я. — Я могу у вас здесь отсидеться, пока все не закончится?

— Размечтался. У тебя есть полчаса: ровно на столько я остановил время. Как оно пройдет, мое убежище тебя выплюнет. И тебя тут же убьет этот придурок, от которого ты драпал. А ведь мог бы не драпать, а сражаться с ним. Не наравне, конечно, но эффект неожиданности никто не отменял.

— Тогда не надо терять время, учите меня.

— Ах, учите его? Чему я тебя выучу за столь короткое время, дурень? Раньше надо было думать.

— Если вы меня вытащили, то не для того, чтобы сообщить свое мнение о моих мозгах, — заметил я. — Сейчас тратите драгоценное время впустую. А могли бы выучить бросаться огненными мячиками.

— А больше тебе ничего не надо? Библиотеку там мою передать или еще чего? — издевательски спросил он. — Я тебя за пять минут не обучу, как быть чародеем. У тебя один выход — умереть правильно.

Выход мне однозначно не понравился. Я слишком молод, чтобы умирать, и у меня планы. Куча планов.

— А без умереть никак?

— Теперь — никак. Но может, и лучше. — Он втянул губы, которых и без того почти не было видно, и выплюнул: — Если проклятие посчитает, что никто не умер, то Бельмонте вымрут сами. Не будет у них больше потомков. Хе-хе.

— Так что вы сделаете, чтобы я не умер? Вернете в мой мир? — с надеждой спросил я.

— Размечтался. Тебя опять выдернут и убьют. Раздевайся. Рисовать буду.

— Что рисовать?

— Поскольку тебе с противником не справится, то он тебя однозначно прибьет, — безжалостно сообщил старикашка. — Помрешь ты, это не обсуждается. Но если твоя душа не уйдет в воронку перерождений, а останется здесь, то сволочным Бельмонте не удастся проклятье обойти. Я проведу ритуал, и при толике везения ты в кого-нибудь вселишься. Мой дар предвидения говорит, что тебе повезет.

Мне же казалось, что мне не везет катастрофически, поэтому соглашаться на столь щедрое предложение — множить свою неудачливость стократ. Умирать, даже не попытавшись отбиться, — это не по мне.

— А гарантии?

— Какие тебе гарантии? — опешил старикашка. — Жизнь тебе подарю за просто так.

— Да ну? Сначала вы у меня ее за просто так отобрали.

— Я? — он весьма натурально удивился.

— Вы, вы. Сами же говорили, что специально свели нас с Марией Исабель.

— А ну да, — согласился он. — Так что? Я и исправить пытаюсь. Вон жизнь тебе дарю. Королевский подарок, между прочим.

— То есть вы попросту возвращаете мне то, что у меня отобрали. И еще неизвестно, какая там жизнь будет.

— Парень, ты тянешь время, — с раздражением сказал он, не желая со мной соглашаться. — Еще потяни, так и этого не верну.

— И сами ничего не получите, — заметил я. — А до следующей возможности не доживете.

Он дернул себя за нос и с неожиданной прытью закружил по комнате, чудом ни на что не натыкаясь, воздевая костлявые руки к грязному потолку, на котором хватало паутины и без той, которую плел паучок, и бормоча себе под нос: «Умные все пошли какие, сволочи». Остановился и спросил:

— Что ты хочешь?

С ходу сообразить оказалось сложно. О магии я не знал ничего, а не так давно даже в нее не верил. Но если есть возможность остаться при своем теле, нужно ее использовать. В том, что кровожадный дон Рикардо меня пощадит, я сомневался. Вариантов было два: либо я его, либо он меня. Я предпочитал первый вариант. Конечно, в придачу к нему шла неразборчивая Мария Исабель, но мне кажется, что она не захочет меня видеть в точности, как и я ее. Проживем как-нибудь по отдельности.

— Не хочу быть безоружным. Если я чародей, то хоть несколько заклинаний дайте: защитное, нападающее и невидимость.

— Невидимость ему, — пробурчал старикашка. — До нее знаешь сколько всего выучить надо? Остатка моей жизни не хватит. Отвод глаз дам.