– Не может быть, – прошептал Никита и снова навел смартфон на здание администрации.

Щелк! На экране появилось то же самое, что и в предыдущий раз: вместо центральной площади – заросший прошлогодним бурьяном пустырь, памятника вождю революции не было и в помине, а на месте привычного трехэтажного здания районной администрации стоял большой деревянный дом с вывеской «Амбулатория».

Возле амбулатории толпился народ. На женщинах были бесформенные блузки и длинные, до пят, широкие юбки. Мужчины, к которым, пожалуй, больше бы подошло слово «мужики», были одеты в свободные серые рубахи навыпуск и просторные штаны, заправленные в сапоги. Один из мужиков со зверским выражением лица, похожим на то, какое несколько минут назад скорчил Булдыгеров-младший, изо всех сил махал кулаком.

Мимо него, высунув язык, бежала облезлая рыжая собачонка. Никита выждал несколько минут и сделал новый снимок – все оставалось по-прежнему, только мужик опустил руку, а собака успела отбежать в сторону.

Никита застыл, уставившись на экран смартфона. Что это? Сон? Помешательство? Мистика? Что-то неизвестное науке?

Может, они с отцом приобрели неисправный гаджет? Чтобы проверить свое предположение, он включил режим видео, посмотрел и облегченно вздохнул. Все нормально: на экране появилось то, что он только снимал: площадь с одноруким Лениным, входящие в администрацию люди, пробежавшая по тротуару кошка…

Почему же, когда дело касается фотографий, происходит что-то непонятное? Может, стоит обратиться к продавцу, разобраться? Но прежде чем идти в магазин Никита решил еще что-нибудь сфотографировать. Может, на этот раз не будет сбоя?

Он двинулся на соседнюю улицу, к единственным в поселке двум пятиэтажкам. Вот и они. Перед пятиэтажками возвышалась огромная свалка мусора площадью с небольшой спортивный зал. Над свалкой, несмотря на то что был всего-навсего первый теплый день, уже носились со счастливым жужжанием большие зеленые мухи.

Щелк! – взглянув на изображение, Никита невольно оперся о стоявший рядом тощий тополь. Вместо пятиэтажек запечатлелся длинный серый барак с закопченными окнами. Перед бараком, на растянутой между двумя тополями веревке, висело несколько застиранных панталонов и простыней. А перед ними, как раз на том месте, где раскинулась свалка, – большая грязная лужа, в которой лежала огромная упитанная свинья.

Никита взглянул на часы. С этим странным смартфоном время неслось как угорелое. Что же делать? Если идти в магазин, то он опоздает на репетицию, если не идти, то у него есть еще целых полчаса, чтобы что-нибудь сфотать. Ведь чем больше будет необычных фотографий, тем проще продавцу-консультанту разобраться с поломкой гаджета. Может, его вообще нужно заменить.

Приняв решение, Никита двинулся в сторону школы.

Березовская школа располагалась в здании бывшей каторжной тюрьмы возле леса (если так можно назвать редко растущие чахлые сосенки), со стороны которого на нее надвигалось поселковое кладбище. С каждым годом кладбище расширялось, и вот уже из окон классов видны свежие холмики с нагробными плитами.

Несмотря на строгие запреты учителей, дети предпочитали играть на переменах не во дворе, а на погосте. Кладбище завораживало. Кладбище пугало. Кладбище манило своей непостижимостью. Чем дальше в лес, тем меньше было оградок, тем больше было плит, ушедших наполовину в землю. На ту часть погоста дети старались не ходить, недолго и провалиться в какую-нибудь могилку. Но Никита однажды набрался храбрости и пошел туда, куда даже взрослые ступать боялись. Правда, и несся оттуда пулей, хотя ничего особенного не увидел. Но почему-то надолго запомнил скромный памятник, на котором было написано: «Здесь покоится прах добрейшего и честнейшего раба Божьего Ивана Петровича Веретенникова, приказчика М. Хохрякова, жившего с 1886 по 1925 гг.».

Никита подошел к школе со стороны кладбища. Щелк! – и на экране высветилась колючая проволока с охранниками в странной форме.

Ему опять стало не по себе. Он опустился на стоящую рядом лавочку и, только немного придя в себя, понял, что лавочка эта совершенно новая и стоит на чьей-то свежей могилке. Но сил подняться у него не было…

Нехорошие предчувствия охватили Никиту. Жизнь, такая понятная еще час назад, стала вдруг странной и непредсказуемой. Что происходит? И только ли с ним? Или, может, со всеми?

Чья-то прохладная ладонь легла ему на плечо…

«Мертвяк!» – подумал Никита и от ужаса закрыл глаза.

– Вот, приходил на могилку к родителям, – услышал он голос учителя физики Николая Юрьевича и облегченно вздохнул. – А ты что здесь делаешь?

– Я… я… мне… – начал Никита.

– Пойдем со мной. И все расскажешь.

– Ага, – шумно выдохнув и чувствуя небольшой прилив сил, Никита поплелся следом.

Учитель подошел к скамейке у школы.

– Садись. Бледный, как смерть. Что-то произошло?

На душе у Никиты полегчало: хоть кому-то он сможет рассказать о том непонятном, странном и пугающем, что случилось с ним за последний час.

– Н-да, интересная штука, – произнес Николай Юрьевич, выслушав его сбивчивый рассказ. – Дай-ка мне это чудо техники, хоть в руках подержу. – Никита протянул смартфон. – Хм, так-так, что тут за фотографии…

По окаменевшему лицу учителя он понял, что случилось что-то… не очень хорошее. А может даже плохое. – Ну-ка, посмотрим настройки, – сказал Николай Юрьевич сдавленным голосом. – Та-ак… Предупреждение видишь?

– Ага…

– Читал?

– Нет.

– Смотри. Выделено жирным шрифтом. «Предупреждение владельцам смартфона. Компания оставляет за собой право начать игру с пользователем в любой удобный для нее момент…» Та-ак… что там дальше? Ага, видишь? Вот здесь: «Если в это время смартфон окажется недостаточно заряженным, то за исход игры компания ответственности не несет».

– Что за игра? – дрожащим от волнения голосом спросил Никита. На его старом – обыкновенном, кнопочном, который Рита почему-то называла «деревянным», телефоне тоже была игра, да не одна, но играть или нет, всегда решал он.

– В принципе, ничего особенного, – успокоил его учитель, но лицо его оставалось напряженным. – Главное – следить, чтобы он всегда был заряжен. Только и всего.

– А если игра… начнется, – еле ворочая языком, спросил Никита.

– Начнется, так и сыграешь, – сказал Николай Юрьевич. – Думаю, что это даже интересно. Я, если честно сказать, завидую тебе белой завистью. Счастливчик! Мне бы такой смартфон! – он взглянул на часы. – Все, мне надо бежать. Да и у вас вот-вот начнется репетиция.

Николай Юрьевич сунул Никите смартфон, поднялся со скамейки и пошел прочь быстрым шагом.