эта штука тоже справится. Вот только ощущения от её работы просто адские: будто оказался в застенках пыточной и опытный палач выжигает внутренности. Кровь, казалось, кипела, и даже в глазах стало горячо.

— El dumbass mas grande en el mundo!

Удар сапогом под рёбра я почувствовал как слабый толчок. Диего разделалась с моими Знаками и пришла довести до конца начатое. Бестолку — сейчас я мог думать только об огне, полыхающем внутри. Конечно, риск, что она меня убьёт, был, но я сделал ставку на то, что испанка всё же постарается довести до конца ритуал и вытащить из меня Талант для своих целей. И расчёт оказался верным.

— Думаешь, это бы тебя спасло? Come mierda!

Она ещё несколько раз стукнула меня ногой.

— Ничего, сейчас я разберусь с тобой, Констан. Сейчас.

Сильным ударом она врезала мне каблуком сапога по руке. К счастью, не сломала пальцы, а только вбила их в мягкую землю.

Я застонал, дёрнув головой из стороны в сторону. Испанка ухмыльнулась, принимая мою боль от заклятья на свой счёт.

— Вот и всё, дурак. Кончилось твоё время.

Заново проведя начало ритуала, Диего встала у меня в изголовье и принялась нараспев читать на латинском.

— Ameno omenare imperavi ameno!

Пентаграмма вспыхнула жёлтым светом.

— Ameno ameno lantire lantiremo dori me!

Эфир в воздухе сгустился и задрожал.

— Dori me interimo adapare dori me!

Знаки, нарисованные на концах лучей звезды, загудели, включаясь и готовясь разорвать меня изнутри.

— In nomine Spiritus Sancti.

Диего вскинула руки, собираясь активировать всю эту гигантскую конструкцию из Знаков и Печатей. Полагаю, сейчас я должен кричать от ужаса и пытаться высвободиться, но я только улыбнулся.

— Amen!

Деланная магия — это не всполохами и «молотами» кидаться, как бы презрительно не отзывались о ней Талантливые маги. Сочетания символов крайне важны, одна маленькая эфирная чёрточка может поменять работу конструкта на противоположную от задуманной. А Диего, хоть и подготовленная рисовать какие-то фигуры, деланную магию презирала. За что и была наказана.

Знак Циркумфлекса, начерченный мной на земле, включился с остальной пентаграммой и грубо ворвался в её работу. Смял контуры, скомкал и швырнул в лицо активатору — моей «обожаемой» испанке. Упав на землю, Диего принялась кататься, силясь сбить раскалённый эфир.

— А-а-а-а!

Вместе с пентаграммой Циркумфлекс сдёрнул связку Знаков, нарисованных на моём животе, и остаток «заморозки». Меня будто подбросило, а в груди завыл страшным голосом Анубис, освобождённый и злой до крайности.

* * *

Я встал и выпрямился в полный рост. Ёшки-матрёшки, хорошо-то как! Ненавижу чувствовать себя беспомощным, не-на-ви-жу. И к Диего у меня теперь счёт размером с гору — такой не выплатишь деньгами или услугой, оплата только кровью. И за то, что работала на Голицына, и за попытку лишить меня Таланта. Анубис рявкнул в груди, требуя и свою долю мести.

Диего, откатившаяся на десяток шагов, прекратила орать, потушила пламя и тоже поднималась на ноги. Смотреть на неё было страшно. Лицо всё в чёрных оспинах от «укусов» огненных Знаков, белая блуза сгорела, оставив её с обнажённой грудью, заляпанной чёрной сажей и пеплом, глаза бешеные, губы плотно сжаты.

— Сдавайся, Диего.

Подняв руку, я выставил в её сторону ладонь и приготовился к драке.

— Сдавайся. Обещаю, пытать и мучить не буду. Насчёт сохранения жизни не уверен.

— Ха! — она ударила рукой по сгибу локтя. — Подавись, Констан! Чтобы я, Мария Диего Франсиско Бальбоа де Кастро-и-Тенорио, отдалась на волю некрота?

— Тогда ты просто умрёшь. А потом я тебя подниму и заставлю служить мне.

Она оскалилась и взвинтила Талант на форсаж. Мне призывать Анубиса не требовалось, он и так был на пределе и требовал немедленно порвать испанку на тряпочки. Я оглядел поле боя: орк-учитель отволок Боброва в лес на безопасное расстояние, так что поляна была в моём полном распоряжении.

— Умрёшь ты, malparido. А я станцую на твоей могиле. Хотя нет, танцевать для тебя слишком позорно, я помочусь на тот холмик, где ты будешь лежать.

— Фу, сударыня! Что за выражения? Я был о вас лучшего мнения.

— Не учи меня, Констан. Я раздавила таких, как…

Я не дал ей закончить и атаковал без предупреждения. Десятком огненных всполохов, одним за другим, без паузы, а следом роем огненных метеорчиков. Прикрылся щитом, сменил позицию, отбил ещё «микромолоты» и атаковал снова.

Несколько минут мы перебрасывались заклятьями, стараясь нащупать слабину противника. Было видно: Диего рассчитывала на лёгкую победу, думая, что я недалеко ушёл в развитии. Но силы оказались практически равны, и ей приходилось выкладываться по полной. Магия выжигала эфир вокруг нас, заставляя полагаться на внутренние резервы Талантов. Запах перегара эфира становился всё сильнее — лет пятьдесят на этой поляне ничего не будет расти, отравленное им, лес наполнится ведьмиными кругами и покалеченными животными.

— Hijo de mil putas! Ублюдок! Я вырежу тебе…

Последние слова я не расслышал. Диего обрушила на меня облако ледяной крошки, пытавшейся забить мне горло, залепить глаза, а следом за ним огненное копьё полетело прямо в грудь. Я отбился от этой гадости, одновременно засыпая испанку всполохами, чтобы сбить прицел и не дать повторить серию. А следом швырнул «молот», залитый силой под завязку. Только не в саму Диего, а в землю в двух шагах перед ней.

Расчёт оказался верен — испанка не стала разрушать или отклонять летящее мимо заклятье, и зря. «Молот» жахнул так, что у меня заложило уши. Взрыв взметнул целый фонтан земли, волной обрушившийся на Диего. Вреда ей такой «душ» не нанёс, но отвлёк, и дал мне возможность сократить дистанцию.

В три больших скачка я добрался до неё, перепрыгнул воронку от «молота» и оказался лицом к лицу с предательницей. Заклятья, Знаки, всполохи? Моей ненависти не нужны были подпорки. Я ударил в неё чистой силой, самим Анубисом, а заодно схватил её обеими руками за шею и принялся душить. Н-на! Получи, тварь!

Она ответила мне тем же — голой силой и пальцами на горле.

Ни вздоха, ни крика, ни шёпота. Глаза в глаза, ненависть к ненависти, Талант на Талант. Ближе, чем мать и дитя, сцепившись крепче любовников, посреди взбесившегося пылающего эфира стояли мы с Диего и убивали друг друга. И между нами было только одно:

Сейчас. Немедленно. Сдохни!

* * *

Йоту за йотой, дюйм за дюймом я ломил её. Воздух, запертый в лёгких, горел огнём, глаза вылезали из орбит, но я не собирался отпускать испанку. Умри! Прямо сейчас, сию секунду! Жаль, закончить поединок никак не получалось — её ненависть оказаолась не меньше моей, и Диего была готова утащить меня в ад даже ценой своей жизни.

Не знаю, чем бы закончилось это всё, но помощь пришла, откуда я и не ждал. За спиной Диего