Члены которого, когда их спрашивали об этом, неизменно утверждали, что "ничего не знают". В насмешку газета Горация Грили "Нью-Йорк Трибьюн" назвала нативизм движением "Незнайки", и это название прижилось.

В отличие от нативистского движения более поздних лет, нативисты в эпоху антибеллума стремились не к ограничению иммиграции как таковой, а к ограничению политической власти иммигрантов, лишая неграждан избирательного права, увеличивая срок проживания в стране для получения гражданства и ограничивая занятие должностей гражданами, родившимися в стране. Как и антимасоны, нативистское движение превратилось из группы местных добровольных ассоциаций в общенациональную политическую партию для достижения своих целей. (Создать новую политическую партию в XIX веке было проще, чем сегодня, поскольку доступ к избирательным бюллетеням не представлял проблемы. Партии сами печатали бюллетени, поэтому любая группа могла напечатать свой собственный и попытаться убедить избирателей проголосовать за нее.) На Севере нативистская "Американская партия", вероятно, привлекла в свои ряды примерно равное количество избирателей из числа вигов и демократов; сам Морзе был демократом. На Юге она привлекала в основном вигов.87 В целом, нативистское движение нанесло политический ущерб партии вигов больше, чем ее соперникам; католики-иммигранты объединились, чтобы защититься от него, голосуя за Демократическую партию, активно выступавшую за иммигрантов. Из-за антирабовладельческой позиции Римско-католической церкви некоторые аболиционисты и сторонники ограничения рабства испытывали симпатию к нативизму, хотя другие, такие как Сьюард и Уилмот, решительно отмежевались от него. Лидеры двух национальных партий были едины в осуждении нативизма как по принципиальным соображениям, так и потому, что видели в нем политическую угрозу. Такие опасения были оправданы, ведь нативизм отражал недовольство существующими партиями и сыграл важную роль в распаде второй партийной системы в 1850-х годах. Те демократы, которые присоединились к нативистам в начале 1850-х годов, спустя несколько лет часто переходили в новую Республиканскую партию88.

VII

Выборы 1848 года ознаменовали не только смену партии власти, но и своеобразную революцию в американской политике: крушение системы вторых партий. Этнические проблемы, ставшие актуальными в результате стремительного роста иммиграции, начали выходить на первый план в политике, где и оставались в течение всего времени.

87. Уильям Гиенапп, Истоки Республиканской партии (Нью-Йорк, 1987), 145, 419; Роберт Фогель, Четвертое великое пробуждение (Чикаго, 2000), 64.

88. Уильям Гиенапп, "Нативизм и создание республиканского большинства на Севере", JAH 72 (1985): 529-59; Tyler Anbinder, Nativism and Slavery (New York, 1992).

несколько лет в 1850-х годах. Что еще более важно, эти выборы положили начало процессу, в результате которого секционные вопросы стали доминировать над всеми остальными, и это доминирование продлится в течение целого поколения. Экономические вопросы, которые волновали Америку Эндрю Джексона и Джона Куинси Адамса - банковское дело, тарифы, внутренние улучшения - больше не были стержнем, вокруг которого двигалась политика. Полк завоевал для своих соотечественников новую империю, и теперь им предстояло решить, что они хотят с ней делать, и в частности, должно ли рабство управлять ею. Через несколько лет в ответ на этот вызов возникла новая партийная система - та, которую мы имеем до сих пор.

Генри Клей находился в отставке с момента своего неожиданного поражения на выборах 1844 года. 13 ноября 1847 года в своем программном выступлении в родном городе Лексингтоне он объявил о выдвижении своей кандидатуры на выборах 1848 года на платформе отказа от территории Мексики, за исключением скромно определенного Техаса. "Бесплодные земли Мексики, - предупреждал он, - могут оказаться роковым приобретением, порождающим смуту, разлад, раскол, возможно, воссоединение". Саму войну он назвал "ненужной и наступательной агрессией". "Никакие земные соображения не могли бы искусить или спровоцировать меня голосовать за нее", - утверждал он. Отнюдь не выступая за расширение рабства, он напомнил своей аудитории, что "я всегда считал рабство большим злом" и поддерживал постепенную эмансипацию и общество колонизации. Он призвал Конгресс (в который теперь входила палата представителей вигов) определить цели войны.89 Джеймс Гордон Беннетт потратил пятьсот долларов на специальный экспресс из Лексингтона в Цинциннати, где телеграф соединялся с Нью-Йорком, чтобы речь Клея появилась в его "Нью-Йорк Геральд" уже на следующий день. Стремление редактора грошовой газеты к сенсации превзошло даже его лояльность Демократической партии.

Несмотря на точность своего предвидения, Клей проиграл выдвижение от партии вигов. Ратификация договора Гваделупе-Идальго в феврале свела на нет его платформу "Нет территории", а его ассоциация с тридцатью четырьмя годами дебатов о государственной политике стала помехой. Даже такой искренний виг, как представитель Линкольн, чувствовал, что партии нужно новое лицо. Уинфилд Скотт, ведущий претендент на номинацию благодаря своим впечатляющим военным достижениям, был скомпрометирован обвинениями президента и некоторыми его собственными необдуманными публичными высказываниями. В четвертом туре съезд вигов, собравшийся в июне в Филадельфии, выдвинул Закари Тейлора, героя Буэна-Висты, и провел его без платформы. Некоторые из вопросов, исторически ассоциировавшихся с партией вигов, такие как валюта и банковское дело, стали уже устаревшими. Но один вопрос все еще был жив - страх перед исполнительной властью.

89. The Papers of Henry Clay, ed. Melba Hay (Lexington, Ky., 1991), X, 361-77.

Узурпация, которую Полк, несомненно, усугубил. Историки качают головами по поводу того, что партия выдвигает кандидатуру военного героя войны, против которой они выступали. В то время виги отчаянно нуждались в победе, считая, что Полк настолько предал доверие, что под угрозой оказалось само конституционное правительство. В итоге съезд разделил мнение Полка о том, что герой войны будет самым сильным из кандидатов вигов. Тейлор, военнослужащий регулярной армии, который одержал свою самую крупную победу, используя в основном добровольческие силы, преодолел непопулярный авторитаризм военной жизни (как не преодолел его Скотт). Кандидатура "Старого грубияна" давала возможность отречься от президентства Полка, но не от солдат, участвовавших в его войне, и при этом свести к минимуму межпартийные противоречия.

Частичная неактуальность старой экономической программы вигов отчасти объясняется успехом законодательной программы Полка. В соответствии с целями, которые президент изложил Джорджу Бэнкрофту при вступлении в должность, его первый Конгресс отказался от схемы "домашнего банка" в пользу полного отделения банка от государства, то есть восстановления Независимого казначейства Ван Бюрена. В прошлом деловые круги считали, что национальный банк необходим для обеспечения надежной, но достаточно изобильной валюты. Однако ирландский картофельный голод настолько увеличил экспорт американского зерна, что в страну хлынул поток спекулятивных денег, обеспечивший циркуляцию средств обращения, что устраивало и демократов, и вигов. В ближайшие годы золото из Калифорнии решит старую проблему нехватки валюты до окончания Гражданской войны. Взаимное снижение тарифов США Конгрессом через месяц после того, как парламент отменил "Кукурузные законы", еще больше стимулировало международную торговлю. Вместе с дефицитными расходами на войну это