Немцы уже зимой 1914/1915 годов увеличили безболезненно число своих дивизий на треть, перейдя на трехполковой состав{108}. Французы осенью 1916 года последовали их примеру. При переходе на трехполковое положение мы могли бы получить 58 вполне прочных новых дивизий, составленных уже из обстрелянных и спаянных полков, и притом без разжижения кадров, административного хаоса и понижения боеспособности всей армии. Это простое и целесообразное решение напрашивалось само собой. Оно, казалось, могло бы ускользнуть от нестроевого деятеля, незнакомого с природой войск, но никак не от выдающегося строевого и боевого начальника, каким был Василий Иосифович Гурко.

Рационализм и позитивизм отравил и лучших из военных деятелей той упадочной эпохи. Они предпочитали иметь четыре сборных полка в три батальона, чем три цельных в четыре батальона, наивно полагая, что если 3 × 4 = 12, то и 4 × 3 = 12. За арифметикой проглядели душу, не учли того, что полк – это вовсе не три или четыре поставленных друг за другом по порядку номеров батальона. Не видели, что полки – хранители главного сокровища армии – ее духа и что, разбивая опрометчиво эти сосуды, они убивают дух. Дивизия же – это организационная инстанция. При дроблении старых полков и создании из них новых качество войск резко и бесповоротно снижалось, тогда как при переформировании дивизий из четырехполкового состава в трехполковой дух войск остался бы прежним. В соответственных ведомостях были проставлены соответственные цифры. На бумаге сила Действовавшей армии возросла в полтора раза. На деле – она вдвое уменьшилась.

* * *

Разгрому подверглась и кавалерия. Новые артиллерийские формирования влекли за собой увеличение конского состава Действовавшей армии. Угасавшие железные дороги совершенно не могли справиться с дополнительной доставкой фуража. Решено было пожертвовать конницей для артиллерии. В декабре кавалерийские полки из 6-эскадронного состава были сведены в 4-эскадронные. Спешенные эскадроны, растворившись в толпе необученного пополнения, образовали никому не нужные «стрелковые кавалерийские полки» – по одному на дивизию. Идея этих «стрелковых кавалерийских полков» принадлежала генералу Алексееву, вряд ли понимавшему кавалерийское дело.

Одним росчерком пера конница – самый сохранившийся род оружия – теряла треть своего состава. И это в то время, когда все указывало на неизбежность серьезных внутренних потрясений… Этим сохранившимся родом оружия надо было особенно дорожить и в предвидении конца войны, когда офицерский и унтер-офицерский кадр кавалерии мог помочь воссоздать обескровленную пехоту. Ставка ничего этого не хотела сознавать… Особенно настаивал на спешивании пятых и шестых эскадронов великий князь Сергей Михайлович, желавший получить поскорее запряжки для формируемых батарей. Его энергично поддерживал генерал Брусилов.

После того как регулярные кавалерийские полки были сведены из 6-эскадронного состава в четыре эскадрона, хотели было приняться за казаков. Однако в начале февраля нами была перехвачена радиограмма Макензена, поздравлявшего командира конного корпуса графа Шметтова с саморазгромом русской кавалерии. Государь немедленно же повелел прекратить ампутацию – и казачьи полки остались в составе 6 сотен.

Артиллерийские формирования не могли угнаться за пехотными. Злополучные дивизии 4-й очереди были развернуты совершенно без артиллерии. В дивизиях 3-й очереди – 100-й – 128-й – из отдельных дивизионов постепенно развертывались артиллерийские бригады. Усиленно формировались тяжелые части. Количество тяжелой артиллерии за год удвоилось, составив к весне 1917 года 1819 орудий (389 пушек, 1430 гаубиц), причем лишь 72 орудия были калибром свыше 6 дюймов – цифра совершенно ничтожная, если принять во внимание тысячи жерл французской, британской и германской сверхтяжелой артиллерии. Конная артиллерия получила новую пушку облегченного образца.

По настоянию великого князя Сергея «тяжелая артиллерия особого назначения» (сокращенно ТАОН) была сведена в отдельный XLVIII армейский корпус в составе четырех тяжелых артиллерийских бригад. Эта ТАОН должна была образовать могучий огневой кулак будущего решительного наступления.

Инженерные войска получили совершенно нецелесообразную организацию. Саперные батальоны были развернуты в тяжеловесные и громоздкие полки.

Кавалерийские корпуса получили по батальону самокатчиков и по автоброневому дивизиону (8–12 машин). Эти последние составились из автоброневых взводов, придававшихся со второй половины 1915 года кавалерийским дивизиям. Развернуты: 17-я кавалерийская дивизия сборного состава, на Кавказском фронте – 3-я, 4-я и 5-я Кубанская и 2-я Туркестанская казачьи. В феврале 1917 года наша конница состояла из 48 конных дивизий, 75 отдельных полков и пяти отдельных дивизионов (корпусная конница) и 274 отдельных конных сотен. Всего 1754 эскадрона и сотен. Дивизии: 1-я–3-я гвардейская, 1-я–17-я, Кавказская и Сводно-кавалерийская. Кавказская, Туземная, Заамурская и Уссурийская конные и казачьи: 1-я и 3-я–6-я Донские, 2-я Сводная, 1-я–5-я Кубанские, 1-я–3-я Кавказские, 1-я и 2-я Туркестанские, Терская, Уральская, Оренбургская, Сибирская, 1-я и 2-я Забайкальские и Закаспийская.

В артиллерии были сформированы 7-е батареи артиллерийских бригад – по четыре гаубицы. Было образовано еще два новых корпусных управления XLIX на Юго-Западном фронте – в Особой армии и L на Западном фронте – в 3-й армии.

Продолжались национальные формирования. Югославянская дивизия с конца лета дралась в Румынии. На Юго-Западный фронт была отправлена 1-я Чехословацкая бригада, и две другие формировались генералом Ходоровичем{109} в Киевском военном округе. Польский легион подлежал развертыванию в корпус. Восемь латышских стрелковых батальонов развернуты в полки. Наконец, на Кавказе делались попытки создания армянских дружин.

Подводя итог организационным мероприятиям Ставки, можно сказать, что они нисколько не считались ни с боевым опытом, ни с природой войск, ни с требованиями простого здравого смысла.

* * *

Весь ноябрь, как мы знаем, шли жестокие и затяжные бои в 9-й армии на подступах к Дорна-Ватре и Кирлибабе.

К декабрю центр тяжести и событий переместился из Молдавских Карпат в Валахскую равнину – в собиравшуюся на марше 4-ю армию, выдержавшую жестокую Рождественскую битву на Рымнике.

На всем остальном фронте от Риги до Дорна-Ватры царила тишина. Войска пополняли убыль от ковельской бойни. В конце октября сильный разлив Стохода повлек катастрофу I Туркестанского корпуса, занимавшего Червищенский плацдарм. Единственный мост у Черевище был снесен наводнением. Болота и топи превратились в моря, в окопах вода стояла выше человеческого роста. Сотая стрелков утонули, тысячи стали жертвой простудных заболеваний, пробыв пять суток в ледяной воде.

Корпус лишился половины состава и был отведен в резерв. Корпуса Юго-Западного фронта, отправленные в Румынию, в значительной степени были замещены в Галиции и на Волыни войсками Северного и Западного фронтов, как правило, плохо обученными, засидевшимися в окопах и пониженной боеспособности. Сгусток сил переместился с севера Припяти на юг, но он, благодаря «прорве» Румынского фронта, получился далеко не столь внушительным, как минувшей весной у