— Ушла. Король решил отнять все земли Атталей. Вот охрана и первую забрали. А потом короля убили. Там ведь в столице переворот был. Я и не знаю, кто сейчас у власти. И что с домом будет.

— Так… То есть в стране полная неразбериха. Крестьяне бушуют. Дом без охраны. Непонятно, кто унаследует имение. Я всё верно понял?

— Наверное…

— Прости, сестренка, но, видимо, придется у тебя немного задержаться, разобраться со всем этим. Ария! — Хаокин выскочил за порог и позвал девушку. — Возвращайся! Мы остаемся! Дела уладить нужно!

— Да ты ублюдок! — закричала Ариадна. — Я уже полкилометра протопала! Что б ты сдох! Ненавижу! Вот доберусь до тебя и нашинкую твои кишки! Я тебе глаза выколю и в вазочку поставлю!

— Она просто без ума от меня, — рассмеялся Хаокин и вошел в дом.

Дом мёртвых родителей II

Надвигались рассветные часы. Девушки уже спали. И только Хаокин сидел за бумагами. Той ночью на поместье снова напали. Хаокин увез преступников в город (сестра уговорила), вернулся с наемниками для защиты дома — их человек двадцать было, а после решил вовсе не ложиться. Он уже почти разрешил ситуацию с Николасом и Мэри — осталось дождаться официального объявления, что король казнил Атталей по своему безумию, а не потому что те были колдунами. Вот с документами на дом надо еще провозиться, и еще пригласительные на поминки, и счета, и всё остальное…

Хаокину нелегко было здесь. По коридорам словно бродила смерть и удушала своим трауром. Он знал причину этого — Элеон. Ему становилось плохо даже от одного ее взгляда. Сестра как-то так на него смотрела, что Хаокину было и стыдно, и тошно и хотелось утешить эту девочку и удушить ее. И даже сейчас, когда Элеон спала, она словно присутствовала в комнате — следила за ним через портреты. Хаокин перевернул все рамы изображениями к стене, но не помогало.

Наступил день, а парень и не заметил. Пришла Ариадна. Она маялась от скуки.

— Как можно три года копаться в бумажках? У меня из-за тебя перед глазами только эти буковки, циферки. — Ариадна тыкала острием пера догоравшие окурки, которые уже не вмещались в пепельнице. — Мне ведь передаются твои эмоции. Я не знаю, как называется эмоция, когда ты занимаешься документацией. Но она меня бесит! Бесит иметь связь неземного происхождения! Не знай я тебя, сказала бы, что ты наискучнейший человек на свете. Ну три часа!

— Ариадна. — Хаокин не отрывал глаз от листков. — Мне нужно еще кое-что перепроверить. Почти готово. Копание в старых книгах — моя работа. Знаешь, ведь я в пятнадцать, именно копаясь в книгах, получил титул лучшего алхимика Академии.

— Ску-у-чно! Я уж надеялась, ради титула ты кого-то зарубил, принес в жертву богу солнца.

— Приносить кого-то в жертву — верх идиотизма.

— Вот видишь, в твоем репертуаре. — Ариадна еще немного посидела с ним. — Я пойду кататься на ваших огненных конях. Если бы жила здесь, только этим бы и занималась.

— Хорошо.

Но спокойно поработать ему не удалось. Через несколько минут спустилась Элеон. Хаокин увидел ее краем глаза, но сделал вид, что не заметил.

— Чем занимаешься? — Элеон всё же подошла.

— Работаю, — ответил он резко. Элеон не понравился его тон.

— Ты не рад, что я жива, да? — сказала она. Хаокин закрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Конечно, рад, — попытался он сказать помягче, но не особо получилось. — Просто сейчас я занят. Работаю, чтобы тебе же облегчить ситуацию. Не хочу бросать, зная, что твои дела плохи.

— Ясно. И ты потом так и уйдешь? Тебе… неинтересно, как я жила всё это время? Кем я стала?

Брат молчал.

— Мне не очень хорошо жилось без семьи, если честно. Когда люди узнали, что я — колдунья, хотели сжечь. Монстром называли.

Элеон замерла. «Монстр. Я все-таки монстр. Я убийца». Она так хотела рассказать правду, но не могла.

— Неужели мы совсем не властны над своей жизнью и всё зависит от того, кем ты родишься, от случая, а не от тебя самого? — сказала она.

— Ты спрашиваешь это у меня? — Хаокин поднял на сестру глаза. — Я не знаю ответа.

Они услышали Ариадну. Лошадь сбросила ее с себя. Девушка кричала и пыталась ее снова оседлать. Хаокин улыбнулся, а затем просто засмотрелся на Ариадну этим взглядом… Брат произнес какую-то бессмысленницу, Элеон почти не слушала, только следила за его глазами, которые изредка посматривали на улицу.

— Раз вы оба любите друг друга, почему не поженитесь? — вдруг выпалила девочка.

Хаокин удивленно уставился на сестру.

— Вот даешь! — рассмеялся он и снова принялся за работу. Элеон покраснела, спрятала лицо за волосами.

— Так почему? — Она вылезла из-под волос. Хаокин поднял брови.

— Да потому что. Ничего не выйдет из этого. — Сестра всё еще смотрела на Хаокина с непониманием. — Мы, может, и нравимся друг другу, — начал объяснять он. — Но… даже если бы я хотел что-то, это не только от меня зависит. Так что, — он улыбнулся, — пройдет полнолуние, и мы разбежимся, и всё будет хорошо у нее.

— Ну-у… — протянула Элеон.

— Что?

— Я так не думаю.

От разговора их снова отвлекла Ариадна. Аган не выдержал ее выходок и спятил: брыкался, палил траву и пытался удрать со всех ног. А потом лошадь ломанулась к окну и с огненной гривой влетела в комнату. Хаокин еле успел сестру с дороги оттолкнуть, но бумаги, с которыми он целое утро возился, вспыхнули. Ариадна влетела в помещение вместе с аганом. Лошадь сразу поскакала к книжному шкафу, уронила его. Ариадна упала на пол. Хаокин попытался успокоить агана, но тот откинул парня, врезался в стену и уронил картины. Элеон забилась в угол. Хаокину, впрочем, понравилось, что лошадь сделала с картинами, он поднял их с пола и бросил на полыхающий стол. Только затем парень снова вспомнил, что нужно опасаться огня и психованной лошади. Ариадна, кажется, забила на всё и смотрела, насколько ее платье обгорело. Аган тем временем начал жрать книги и упавший из