Шрифт:
Закладка:
Даниил вернулся на Волынь, не найдя новых воинов на Западе, но обеспечив себя дипломатическим прикрытием с той стороны. Василько в Польше добился иного. Он привел отряд каких-то «ляхов». Кого они представляли – остается неясным. Основным союзником Романовичей в Польше считался Конрад Мазовецкий, но тот помощи не оказал. Более того, уже в следующем году вступил в союз с Михаилом Черниговским и даже начал воевать против Волыни. Возможно, Василько договорился с независимыми наемниками или получил их от кого-то враждебного Конраду, например, от вроцлавского и краковского князя Генриха Бородатого. Воинов было мало, а дипломатического успеха не достигнуто.
Сразу, уже в конце 1235 г., братья попытались напасть на Галич. Они пытались не упускать время, но результатов не добились. «И воиваша, не дошедше Галича, воротися домов», – печально заключал летописец[129]. Для наступления сил не хватало. Казалось, что от борьбы за Галич придется отказаться. Со следующего года волынские князья не атакуют, а обороняются. Уже весной 1236 г. Михаил Черниговский вместе с новыми подданными – галичанами совершает поход на Волынь. Мероприятие носило демонстративный характер, и далее Каменца галицкие войска с союзными болоховскими князьями не пошли.
В эти годы обе конфликтующие стороны подошли к порогу истощения военных ресурсов. Теперь успех зависел, прежде всего, от количества и верности привлеченных иноземных войск, далеких союзников и внутренней сплоченности земли-владения, ее обороноспособности. Даниил опасался сам выступать против галичан, которые «повоеваша по Хомору и поидоша ко Каменцю, вземши полон велик, поидоша [домой]»[130]. Князь послал за помощью к Владимиру Рюриковичу, который, выкупившись из половецкого плена зимой 1235–1236 гг., уже изгнал из Киева Изяслава Мстиславича. Владимир неожиданно отозвался и направил Даниилу торков, верных союзников киевских князей, к которым был присоединен полк «Данила Нажировича» (киевского, вероятно, воеводы). Эти войска нагнали отходивших от Каменца галичан, разгромили их («и побежени быша невернии Галичане»), а полон, который включал всех болоховских князей («вси князи Болоховьсции»), привели к Даниилу во Владимир Волынский[131].
Неожиданное возвращение Владимира Рюриковича в игру должно было взволновать черниговского князя, терявшего плоды побед прошлого года. Союз Волыни с Киевом раскалывал его владения на две области, отрезанные друг от друга сотнями километров враждебных территорий. Теперь любое сообщение между Галичем и Черниговом неизбежно требовало пересечения недружественных земель, что не только подрывало торговые связи в регионе, но и оставляло восточный анклав владений незащищенным. Все это грозило утратой доверия к князю в городских общинах. Долго терпеть подобное положение Михаил Всеволодович не стал.
Уже летом 1236 г. Михаил с бежавшим к нему Изяславом Мстиславичем подготовили новый поход на Волынь, в котором, наряду с галичанами, должны были участвовать Конрад Мазовецкий и половцы. Формальной причиной нового похода было требование освободить заточенных во Владимире Волынском болоховских князей. Согласиться с таким ультиматумом, сохранив лицо, Даниил не мог, но к войне он тоже был не готов. Свободных войск на Волыни не осталось, киевляне и торки уже ушли домой, а географический размах военных действий ожидался весьма обширным (от польской границы до днепровских степей) и предполагал участие подвижных подразделений. Князю оставалось рассчитывать на стойкость крепостей и верность гарнизонов, уповая на скорую помощь киевского союзника, а также на обыкновенное чудо. Последнее, согласно летописи, волынский князь и упоминал в своих молитвах.
И спасло положение действительно чудо, подготовленное, судя по всему, Владимиром Рюриковичем и неожиданное как для Михаила Всеволодовича, так и для Даниила. В то время, когда черниговский князь уже выступил к волынской границе и ожидал подхода других участников, пришла весть об измене половцев. Привлекая кочевников, союзники полагались на возможности Изяслава Мстиславича, которому степняки неизменно помогали. Однако ситуация изменилась. Владимир Рюрикович, находясь у половцев в качестве пленника, сумел не только обеспечить свое возвращение в Киев, но и каким-то образом склонить кочевников к союзу. Примечательно, что даже Изяслав не подозревал о подобном повороте, чем немало подвел всю польско-галицко-черниговскую коалицию: «Половци же придоша в землю Галичькую не восхотеша ити на Данила, вземшю всю землю Галичьскую, возвратишася»[132]. Действия степняков произвели эффект разорвавшейся бомбы. Те силы, которые Михаил считал своим главными, внезапно обратились против него самого. Все галицкие войска немедленно вернулись в свою столицу и заперлись в ней. Конрад Мазовецкий, брошенный один на один с Романовичами, был шокирован случившимся. Этот союз с Черниговом оказался жестокой ошибкой. Из всех союзников только поляки и успели повоевать в эту кампанию – они ограбили волынские земли около Червена. Получив известие о предательстве половцев, Михаила, галичан и Изяслава, Конрад не просто стал отходить к границам Мазовии, но, сняв свой лагерь около Холма («кде ныне град Холм стоит») ночью, побежал («побеже до Ляхов черес нощь»), причем, отступая, умудрился потопить часть своего войска при переправе через реку Вепрь («и топился бяшеть от вои его во Вепрю множество»)[133]. Летопись не сообщает, предпринял ли Даниил или кто-либо другой из волынцев какие-нибудь действия для выдворения мазовецкой армии. Они просто бежали в ужасе.
События этого похода заставили его участников радикально пересмотреть планы и ориентиры. Для Изяслава Мстиславича случилась «политическая смерть»: дискредитированный, он перестал быть фигурантом междукняжеских отношений и позднее совершенно исчез со страниц русских летописей.
Для Конрада это была первая и последняя попытка открыто выступить против Даниила. Последующие несколько лет мазовецкий князь потратил на то, чтобы найти какое-либо достойное разрешение создавшейся ситуации без ущерба для себя. Мира с Даниилом он еще не заключил, но военных действий более не вел.
И при таком тактическом успехе Романовичи оказываются неспособны захватить Галич, к которому Михаил успел подтянуть срочно вызванных венгерских наемников. Поход волынских князей на Галич весной 1237 г. оказался безуспешным: «возвратившися, воеваста около Звенигорода». Следует признать, что результатом этого этапа волынско-черниговского противостояния было положение, близкое к пату. Ни та, ни другая стороны не обладали перевесом в силах и не способны были на активные наступательные операции. Основным средством воздействия стала дипломатия. И в таких условиях Даниилу удалось переиграть черниговского соперника. Романовичи совместно, вероятно, с Владимиром Рюриковичем придумали совершенно неожиданный ход, нехарактерный для междоусобной войны. Они предложили переславль-залесскому и новгородскому князю Ярославу Всеволодовичу занять киевский стол, до сих пор сохранявший для современников статус «старейшего». Таким образом в столкновения на юге Руси втягивалась самая могущественная княжеская династия Юрьевичей, то есть Всеволодовичей, а это могло существенным образом подорвать чьи угодно позиции.
* * *
Северо-Восточная Русь, как отмечалось
