Шрифт:
Закладка:
К началу 1234 г. контроль Даниила над Галичем был установлен, но снова лишь временно. Судя по всему, князь это понимал и не стал бесполезно тратить силы на разрешение внутренних противоречий, а полностью сконцентрировался на внешней политике. Военные победы, ставшие за последние годы регулярными, могли внушить Даниилу уверенность в удаче, а также укрепить его авторитет у галичан.
Тогда, в начале 1235 г., обострилась ситуация вокруг Киева, куда вновь двинулся Михаил Всеволодович Черниговский в союзе с Изяславом Смоленским. Владимир Рюрикович немедленно послал к Даниилу: «Помози ми, брате!» Галицкий князь согласился исполнить союзные обязательства и, «велъею любовью, скоро собрав полкы поиде». Михаил, испугавшись («не стерпев») грозной коалиции, отступил, а Изяслав бежал к половцам. Полагая, что противник сломлен, Даниил и Владимир пошли прямо на Чернигов.
В летописях дальнейшие события описаны путано. Кажется, что они смешаны с позднейшими обстоятельствами захвата Чернигова монголами в 1239 г. Если отбросить противоречия, то события предстают следующим образом: союзники разорили окрестности Чернигова («много пустошив около Чернигова») и ушли, но их нагнал Михаил и, использовав какую-то хитрость или подлог («створив прелесть на Даниле»), побил, особенно галичан. Даниил при этом бежал, а Володимир вернулся в Киев[127].
Галицко-Волынская летопись тоже сообщает о «лютом» бое под стенами Чернигова, но утверждает, что результатом стал какой-то мирный договор. Как бы то ни было, но потрепанные полки интервентов вынуждены были уйти. Причем, как оказалось, на этом военные действия для них не прекратились. На подходе к Киеву в окрестностях города обнаружились половцы, призванные союзным Михаилу князем Изяславом Мстиславичем.
В утомленных войсках Даниила начались волнения, галицкие ополченцы отказывались воевать, и князь, похоже, поначалу отнесся к этому с пониманием: «Данил бо и вои его бе иструдилася, попленил бо бе все Черниговьскые страны, воевал бо бе от Крещениа до Вознесения» (с начала января до мая). Согласно летописи, Даниил «бо бе изнемоглъся» и «хотяше изиити домови лесною страною», то есть отступить в свои земли по лесным тропам, где можно было избежать столкновения с кочевниками. Владимир Рюрикович и волынский воевода Мирослав потратили немало усилий, чтобы переубедить его и втянуть в новый поход: «Не подобить изиити труднымъ воемь противу целымъ», – возражал он. Впрочем, тогда вдруг заметили перемещения половцев в районе Звенигорода и можно было предположить, что угроза от них может перекинуться на вотчинные владения Романовичей. Даниил согласился провести упреждающий удар совместно с киевлянами.
Основные силы встретились у Торческа, и, как говорит летопись, «бысь сеча люта». Войска Владимира и Даниила были смяты и рассеяны превосходящими силами половцев. Это был действительно полный разгром со значительными людскими потерями. Причем оказалось, что Даниил не зря сомневался в надежности руководителей галицких полков. Как отмечено в летописи, именно совет «безбожьнаго Григоря Василевича и Молибоговичевь» (галицких бояр) позволил половцам захватить в плен около Торческа Владимира Рюриковича Киевского и волынского воеводу Мирослава.
Избрание посадника. Прорисовка миниатюры Лицевого летописного свода, XVI в.
Даниил спасся и бежал в Галич. Здесь его ожидали брат Василько «с полком» и новые провокации галицких бояр. Последние прислали ложное донесение о том, что окрыленные победой половцы двигаются к Владимиру Волынскому. Даниил немедленно отослал брата с войсками для предупреждения кочевников, «стерези Володимера». В результате князь оказался во враждебном окружении без военной поддержки. Вскоре после отхода Василька «с полкомъ» бояре просто предложили Даниилу оставить Галич, и князь предпочел не искушать судьбу («не погуби себе»). Он отправился в Венгрию, где многое изменилось после недавней смерти короля-крестоносца Андрея II и можно было поискать союзников.
Таким образом, к лету 1235 г. и галицкий, и киевский князья утратили свои столы. Плененный половцами Владимир Рюрикович был увезен в степь, где кочевники ожидали за него выкуп. Окрыленный удачей, Изяслав Мстиславич Смоленский, сын Мстислава Романовича Старого, занял Киев. А в Галич после ухода Даниила горожане пригласили Михаила Черниговского, который превратился теперь в самого влиятельного государя Юга Руси, возродившего под своей рукой старый галицко-черниговский союз.
Очевидно, галичане были более заинтересованы в союзе с восточными соседями, чем с северными. Причин тому, вероятно, несколько. Во-первых – военные поражения Даниила, оказавшегося неспособным удержать власть силой. Во-вторых – явный приоритет купеческих связей Галича по линии восток – запад, нежели север – юг. Горизонтальные (широтные) торговые пути, на которых развился и усилился этот город, оставались наиболее предпочтительными в период всего Средневековья. Союзнические отношения с властителями на пути Чернигов – Киев – Галич – Венгрия (или Малая Польша) представлялись более выгодными, чем с более северной Волынью, которая добавляла к этому маршруту лишь бедную Мазовию и Литву. Вступать под власть волынского князя Галич соглашался только под военным давлением, а также при условии обеспечения торговых путей на запад и восток: союз с Киевом, мир с Черниговом и Венгрией. Отсутствие одного из этих компонентов приводило к сопротивлению, недовольству и «крамолам» галичан, стремившихся к наиболее благоприятным коммерческим условиям.
После разгрома от половцев и утраты главного союзника (Владимира Рюриковича) Даниил должен был искать новые средства борьбы за Галич или просто от нее отказаться. Для разрешения вопроса он поехал в Венгрию, а брата послал в Польшу. Предполагалось, что переговоры с венгерским королем должны как минимум предотвратить содействие противникам Романовичей с этой стороны, а как максимум – обеспечить военную поддержку.
В этом году (21 сентября 1235 г.) в Венгрии умер король Андрей II, и в октябре на престол должен был вступить давний противник Даниила Бела IV. Волынский князь приложил немало усилий для того, чтобы склонить нового венценосца на свою сторону. Он даже участвовал в коронационной процессии Белы 14 октября 1235 г. в Секешфехерваре, в роли и на месте вассала – вел под уздцы королевского коня. Но и выражение предельной покорности не помогло князю составить с венграми союз против Чернигова. Новый король, который давно отрекся от претензий на Галич, только подтвердил мир с Даниилом, но ввязываться в войну с Михаилом Всеволодовичем, союзным ему Изяславом и половцами отказался.
Зыбкий нейтралитет не устраивал Даниила и подвигнул его на поиски новых инструментов влияния. Еще находясь в Венгрии, он сумел завязать дружбу с австрийским герцогом Фридрихом II Бабенбергом, враждовавшим как с Западной империей, так и с Венгрией. С дипломатической точки зрения это был успех. Позднее именно эти связи позволили князю сохранять уверенную позицию на переговорах с Белой IV и даже оказывать на него давление.
Есть указания, что тогда был активен в поиске союзников и Михаил Черниговский. Из переписки императора Фридриха II
