Понимали, не понимали, а подводочку ко мне сделали. Это стало ясно, когда я позвал всю честную компанию в кабак познакомиться с французским развратом. Точнее не в кабак, а в кабаре «Мулен-Руж». То бишь «Красная мельница». А вот там уже…

Но прежде чем удалось предаться разврату, пришлось поучаствовать в двух скандалах. Один – мне ожидаемо закатила Елена, которая хотела пойти с нами, но вышел облом – женщин в «Мулен-Руж» не пускали.

– Вы все негодяи! – заклеймила нас эсерка. – Думаете, «святая молитва» защитит вас от сифилиса?

– Да не собираемся мы там ни с кем любиться! – отмахнулся надушившийся одеколоном Распопов. – Так, посмотрим только…

– Посмотришь, посмотришь. Носы ваши почернеют и провалятся! И правильно, и поделом!

Второй разговор вообще начинался мирно. В «Ритц» заявился не кто-нибудь, а сам посол России во Франции Александр Иванович Нелидов. Борода лопатой, грозный взгляд… Ну чисто Александр III, только постройнее.

В руках Нелидов держал телеграмму от царицы и вид имел самый очумелый.

– Вот, извольте, милостивый государь ознакомиться.

Я взял бланк, вчитался. Аликс срочно требовала от посла найти меня и телеграфировать в Царское, что делать с татуировкой дракона на руке Никсы. Тому на днях духовник втер, что изображение дьявольского змея на теле помазанника – как он вообще понял, что змей дьявольский? – ведет Русь к гибели. Я выругался. Вот же Феофан… никак не успокоится. Гадит, где может. Накручивает царицу через Никсу. А еще меня ставит в патовое положение. Какой совет ни дам – все будет извращено и плохо истолковано. Я-то тут, а Феофан, там, возле императорских ушей. Надо возвращаться!

Мою ругань посол принял на свой счет, раскричался:

– Что вы себе позволяете?! Я потомственный дворянин и…

– Ты баламошка, чужеяд отпетый! – мне пришлось схватить Нелидова за отворот сюртука, встряхнуть. – Поганец эдакий!

В холле отеля мигом стих говор гостей, все в шоке уставились на нас.

– Думаешь, не знаю про твои выкрутасы с Проливами? – я еще прибавил голоса, повторно дернул посла за одежду. – Хочешь стравить нас c Турцией?! Все не угомонишься?? Сен-Стефанский мир тебе поперек горла??

Нелидов побледнел, попытался оторвать мои пальцы, но пустое. Я крепко его держал.

– Что вы… да что вы себе позволяете?!

К нам кинулись Распопов с Ароновым, попытались разнять, но я держался крепко за посла. Скандал с Нелидовым мне был нужен как воздух. Во-первых, он и правда вел подрывную деятельность – привез Никсе несколько лет назад план нападения на Турцию и захвата Проливов. Что нам в свете войны с Германией и Австро-Венгрией было совсем некстати – на хрена стране третий фронт? Да еще безо всяких внятных военных перспектив! Ладно, может, захватить проливы и можно, но как удержать в глубине вражеской страны? Которой еще тут же начнут помогать обеспокоенные бывшие союзники по Антанте! Знаем, плавали… А десант просто скинут в море и всех делов.

Во-вторых, о скандале донесут царю. Пока суть да дело, будут разбираться, про змея на руке забудут.

Краем глаза увидел, как рядом появились репортеры, начали что-то записывать в блокноты. Надеюсь, они понимают по-русски, или для кого тогда скандал? К нам направился обеспокоенный консьерж.

– Дьявольское оно не на теле… – я ткнул пальцем в голову отшатнувшегося посла. – Оно вот тута! Так Аликс и передай. Я тако ж телеграмку ей пошлю.

Илья с шурином наконец оторвали мою руку от отворота сюртука посла, тот попытался дать мне пощечину. Не получилось – между нами уже влез не менее бледный консьерж, быстро что-то залопотал.

– Батюшка, больно сердит ты, – Аронов начал меня успокаивать, выдавливая в сторону выхода. – Уже и таксомотор приехал, будь ласка, не серчай, поехали в кабак.

– Да он самого здешнего посла за ворота оттаскал, – засмеялся Распопов. Шурин, как всегда, лучше всех все знал.

– Подавай в отставку, Сашка, – крикнул я Нелидову через плечо Ильи. – Я тебя щитай снял с должности, не быть тебе тута послом.

– Это мы еще посмотрим! – закричал Нелидов. – Я поеду к царю на доклад, буду требовать сатисфакции!

– Требовали уже одни такие! Потома плакались, прощения просили…

К «Мулен-Руж» подкатили сразу на двух авто к девяти часам. Крутились декоративные крылья мельницы, толпился народ.

Нас ждали. Важный метрдотель во фраке провел всю нашу компанию в зал, усадил за сдвоенный столик.

– Самые лучшие места! – похвастался капитан, который чувствовал себя тут как рыба в воде. Оно и понятно – уже не первый визит.

Сибиряки и Дрюня впали в ступор. Глаза остекленели и неотрывно глядели на полураздетых танцовщиц, которые исполняли на сцене канкан.

Щекин и Варженевский держались лучше – делали вид, что им тут привычно, разглядывали меню.

– Берем шампанское и потом абсента, – предложил Стольников. – Разгонимся шипучкой, а потом…

– Никакого абсента, – прихлопнул по столу я. Знаю эту зеленую гадость. Сейчас в напиток добавляют безмерно экстракт горькой полыни. А в ней есть вещество туйон, от которых у людей начинаются глюки. И это на фоне алкогольного опьянения. Недавно в газетах писали, как какой-то крестьянин, надегустировавшись абсента, расстрелял из ружья всю свою семью. Что-то ему там привиделось.

Нам подали шампанского, закуски. Мы дружно выпили за успех наших начинаний, потом за женщин, обязательно за здоровье. Первые три бутылки улетели – не успели заметить.

На сцене тем временем появился белый клоун, который под музыку и похабные шутки – Дрюня все тщательно переводил – начал раздевать свою чернокожую служанку Августу. При этом выкрикивая с каждым предметом женской одежды: «Footit and Chocolat!»

Сибиряков проняло, они хохотали до упада. Мне же эта похабщина показалась грубой и даже местами омерзительной. Особенно когда клоун поставил служанку раком на стул и начал хлестать ее по попке. Прям сеанс садо-мазо.

После клоунады на сцене появился «Le Pétomane». Это был грузный мужчина, который… пердел под музыку. Ну то есть вот буквально выдавал тра-та-та под быструю мелодию. Словно барабан.

Опять шурин и Аронов смеялись до коликов в животе. Им вторили Щекин и Варженевский.

Под такую программу мы быстро нагрузились алкоголем и даже не удивились, когда к нам за столик припорхнули местные феи. Ярко раскрашенные француженки – две блондинки, рыженькая и фигуристая брюнетка. Последняя уселась прямо ко мне на колени, прошептала:

– Бонжур, Гришенька.

– Русская? – удивился я.

– Полька. Меня зовут Агнешка.

– Откуда меня знаешь?

– Кто же не распознует фаворита русского царя?

На сцене опять пошел канкан, полька поерзала попкой у меня на коленях.

– Надо освежиться… – я столкнул ее с себя, поднялся. – Проводи