«Вот когда леди Ирэн прокляла свою беспечность! Ей казалось, что, сделав прививки жителям замка, ну, по крайней мере, большей части рабочих и солдат, она может жить в безопасности. Не волноваться за себя и детей. Но ведь видела же она при дворе тщательно замазанные на лицах придворных уродливые шрамы и выгнившие рытвины. Видела и на улицах из окна кареты обезображенные лица.

Она давно знала, что оспа никогда не уходит совсем. Болезнь тлеет в домах нищих и вельмож, но иногда даёт сильные вспышки. И тогда косит всех незаболевших до сих пор. Стоило бы ей побеспокоиться об отце и брате! Самый большой страх она испытала за мужа, но как раз здесь-то и получила удивительную новость: лорд Стенли перенёс оспу в двадцать с небольшим лет.

—Не помню точно, Ирэн, сколько мне тогда было. Это случилось в тот год, когда пэрами был принят закон о поголовной вариоляции всех солдат и матросов.

—Поголовной?!

—Каждый, кто смог себе позволить такую трату, просто откупился. Святой отец в селе, где мы стояли, тогда, помнится, грозился проклясть лекаришку. Но лекарь получил приказ из самой столицы, потому и брал столь высокую сумму за риск. Если бы узнали, что он не выполнил приказ, ему бы не поздоровилось. Правда, ему эти деньги не помогли. Он умер через месяц после того, как надрезал мне руку. Себе он сделать такую штуку не рискнул.

—Но как он это делал?

—Он делал надрез на руке. Помнишь, у меня шрам вот здесь?

—Да, конечно. Но он такой большой, я думала, что тебе просто вырвало кусок плоти стрелой ну или там саблей, я не очень в этом разбираюсь.

—Нет, это не сабля и не стрела, Ирэн. К ране лекарь прикладывал монету, смоченную гноем больного. Из руки просто выгнил кусок плоти. Если честно, я выжил только чудом.

—Ужасно! Стенли, но зачем брать гной больных людей? У меня в замке прививку делали гноем больных коров. Это знают многие крестьяне: кто переболел коровьей оспой, человеческой уже не заражается. И ничего не прикладывали к ране, только наносили крошечную каплю гноя. А потом бинтовали и содержали рану в чистоте. От такой прививки можно и умереть!

Лорд Стенли как-то зябко передёрнул плечами, хотя вечер был по-летнему душный, отхлебнул вина, помолчал…

—Многие и умерли тогда. Не на поле боя, не от арбалетной стрелы, не от клинка врага. Из восьмидесяти человек, что позволили это с собой сделать, в живых осталось только сорок шесть человек. Все остальные не пожалели денег и заплатили лекарю за молчание.

—Господи, спаси… Да ваш лекарь — просто убийца!

—Думаю, его бы вздёрнули, если бы он не заболел и не сдох сам. Я потерял тогда своего друга.»