Я шарю по полу палатки и наконец нахожу ботинки.

– Включи фонарь, – прошу я, пытаясь надеть обувь.

– Что? Зачем?

– Я иду за совой.

Мне все равно, насколько нелепо веду себя. Пайк не знает всего, и это не его вина, а значит мне придется делать то, чего он не поймет. Паниковать буду я, потому что Пайк не будет. Он думает, что я поступаю так из-за совы, но на самом деле – из-за него. В этом весь ужас правды.

– Ты шутишь, что ли? – спрашивает Пайк, шурша у фонаря.

Когда он наконец включает его, я уже завязала ботинки и хватаю куртку и телефон.

– Нет, – отвечаю я, ища молнию на палатке.

Пайк берет меня за руку и растерянно смотрит.

– Я не понимаю, – говорит он. В его голосе нет ни злости, ни раздражения, только печаль. Грусть.

Налетает сильный порыв ветра и яростно треплет нейлоновую ткань. Я надеваю куртку и дергаю молнию палатки.

– Тебе не нужно понимать. Но я все равно иду за совой.

– Это же бред, – уже раздраженно говорит Пайк.

– Тогда оставайся.

Включив фонарик, иду к навесу, где лежат мои вещи. Достаю из рюкзака налобный фонарик, включаю его и, спрятав телефон в карман, иду за совой.

Трещат деревья и завывает ветер, по капюшону хлещет дождь, а рядом бурлит река, но я не обращаю внимания.

Кажется, лесу нет конца и края. Повсюду папоротники, мох и кусты черники, по земле извиваются большие корни, лежат поваленные деревья. Природа здесь дикая и прекрасная.

Молния рассекает небо, и раздается гром. Я смотрю наверх. Свет фонарика не достает даже до верхушек деревьев и едва освещает путь.

Я медленно продвигаюсь вперед.

– Айрис! Подожди!

Оборачиваюсь. Пайк спешит за мной, свет от его налобного фонарика колышется вверх-вниз. Горло сдавливает, а в глазах щиплет. Хочется броситься навстречу этому свету и бежать, пока он не ослепит меня.

Но я стою на месте и смотрю, как Пайк пробирается ко мне под дождем. Наконец он подходит так близко, что я могу протянуть руку и дотронуться до него. Но, конечно, не делаю этого.

– Айрис, что ты творишь? – В голосе и взгляде Пайка сквозит гнев и растерянность.

– Мне нужно найти Макгаффина, – отвечаю я нервно.

Надо спешить. Я разворачиваюсь, не желая больше ждать.

– Зачем? Почему именно сейчас? – громче спрашивает Пайк, следуя за мной. – Он же птица. Он знает, как выжить в бурю. – Пайк говорит так, словно это очевидно.

– Не надо. Не надо идти за мной, чтобы просто сказать, какая я идиотка. Я и так это знаю.

Я иду быстрее. Рюкзак за спиной подпрыгивает вверх-вниз, когда я перескакиваю через корни и поваленные деревья.

– Я не говорил такого. – Пайк догоняет меня и идет рядом. – Просто хочу, чтобы ты поговорила со мной. Ты так погружена в свои мысли, что не замечаешь никого вокруг.

– Ага, может, я так погружена в свои мысли, потому что ты не особо погружен в свои, – говорю с досадой. – Ты можешь уйти, раз я не обращаю на тебя внимания.

Пайк вздыхает так громко, что я слышу даже сквозь шум ветра и дождя.

– Это несправедливо. Я же здесь, так? Я хочу быть здесь.

– А по голосу не скажешь.

я поскальзываюсь на камне, но быстро выпрямляюсь.

Пайк хватает меня за руку и поворачивает к себе.

– Потому что сейчас я зол. Злиться-то я могу? Ты ничего не объясняешь и просто убегаешь. В этом нет смысла. Буря усиливается. Нужно вернуться и переждать в лагере, а не идти куда-то по темноте. Но ты все делаешь по-своему, и вот мы стоим посреди леса, потому что ты так захотела.

Я тяжело дышу, глядя на него. Волосы у него прилипли ко лбу, капли дождя стекают по лицу. Губы и взгляд напряженные, и свет от моего фонарика отбрасывает резкие тени на его лицо. Очки залиты дождем, в волосах торчит крошечная веточка, которую мне до боли в пальцах хочется вынуть, но я сдерживаюсь.

Я убираю волосы со своего лица, чтобы лучше видеть Пайка.

– Ты злишься, но все равно пошел за мной.

Он раздраженно вздыхает.

– Ну… выбора у меня не было.

– Ты мог бы остаться в палатке.

– Нет, не мог.

Мне хочется спросить, почему посреди ночи, в бурю он пошел за мной. Хочу знать ответ. Но скорее всего это ерунда, и Пайк идет за мной из чувства долга, чтобы я не поранилась. Потому что считает, что одна я не справлюсь.

Наверное, все это ерунда.

Я отворачиваюсь и следую дальше. Ветер подталкивает меня в спину. Он настолько сильный, что кусты ежевики трясутся, и лес гудит от его порывов. Сова никуда не улетела. Наверняка из-за бури сидит в сухом дупле и спокойно пережидает непогоду.

Вспышка молнии освещает небо. Такая мощная, что я вижу ее сквозь кроны деревьев. Громыхает гром. Буря приближается, сотрясая землю.

Громкий треск разрывает ночь.

– Айрис, берегись!

Я не успеваю сообразить, что происходит, как Пайк хватает меня сзади и опрокидывает на землю. Он накрывает меня собой, и в ту же секунду падает огромная сосна. От удара дерева по земле, меня подбрасывает, и по телу проходит дрожь.

Что-то торчит из моего капюшона, и я медленно тянусь к нему. Огромная ветка нависает над Пайком и слегка касается моей головы. Мое дыхание учащается – дерево упало слишком близко. Если бы Пайк не оттолкнул меня, оно бы раздавило меня.

– Пайк? – тихим и дрожащим голосом зову я, но из-за ветра меня, наверное, не слышно. – Пайк?

Я вылезаю из-под него и свечу фонариком. С ужасом вижу, что Пайка накрыло ветками.

– Пайк! – Я подскакиваю к нему.

Он стонет, и мне хочется выдохнуть от облегчения.

Пайк медленно выползает из-под веток. Он весь в грязи, двигается неуверенно. Поправляет съехавшие очки и смотрит на меня.

– Чтоб ты знала. – Пайк прерывисто выдыхает и вытирает рукой лоб. – Я виню во всем тебя.

Поразительно, как быстро он все может перевести в шутку. Удивительно, но он совершенно не думает, чем это могло закончиться; не представляет, что мы могли сейчас лежать мертвыми под деревом, наши жизни обрывались бы за долю секунды.

– Прости, – дрожащим голосом произношу я, стараясь не поддаваться ужасу.

Сделав несколько глубоких вдохов, пытаюсь успокоиться, а ветер гудит, дождь хлещет, и мир погружен во тьму.

– Как ты?

– Сойдет, – отвечает Пайк. – Нет,