ты закончишь свою тираду.

— Тираду? — Он делает шаг вперед и смотрит на меня сверху вниз. — Это не тирада, Изабелла. Это приказ. Тот, которому тебе лучше следовать.

Он очень старается сфокусироваться на моем лице, но его взгляд продолжает проваливаться вниз каждые пару секунд.

— Или что? — спрашиваю я.

Он кладет ладони на дверной косяк по обе стороны от меня и наклоняет голову, чтобы прошептать мне на ухо.

— Не провоцируй меня, Иза.

Иза? О, он, должно быть, действительно зол, если позволил себе такую оплошность. Я наклоняю голову так, что мои губы почти касаются мочки его уха.

— Но мне нравится это делать, — шепчу я в ответ и касаюсь хрящика уха кончиком языка. — Очень.

Он делает глубокий вдох. Слева от меня раздается странный треск, но я не двигаюсь, наслаждаясь ощущением такой близости с ним. Потребность прильнуть к нему, прислониться своей щекой к его щеке и зарыться пальцами в его волосы пожирает меня заживо, но я борюсь с этим. Мне нужно, чтобы он пришел ко мне по собственной воле — потому что он этого хочет, а не потому что я толкнула его за грань сумасшедшей похоти. Я и так хожу по самому краю.

Стоять перед ним обнаженной было на грани безумия. Я почти надеялась, что Лука сдастся, но он все еще сопротивляется. Упрямый, очень упрямый мужчина. Что я должна сделать, чтобы ты увидел меня, Лука? Не ту девушку, на которой тебя заставили жениться, а женщину, которая была влюблена в тебя безмерно долго. У меня больше не осталось патронов. Если он не хочет меня после всего, что я сделала, чтобы соблазнить его, есть ли смысл продолжать попытки?

Его голова слегка наклоняется в сторону, и я чувствую, как кончик его носа касается моей шеи. Мое тело замирает, а сердце пускается в бешеный пляс, едва я прислушиваюсь к его дыханию. Когда его тело нависает над моим, и я не смею прикоснуться к нему, мне хочется кричать от отчаяния. Сделай что-нибудь, черт бы тебя побрал!

— Возвращайся в душ, Изабелла, — говорит он, затем исчезает за дверью, не сказав больше ни слова.

Я смотрю на дверь, соединяющую наши комнаты, которая сейчас закрыта, и удивляюсь, как можно с такой страстью ненавидеть предмет интерьера. О, как сильно я ненавижу эту дверь и все, что с ней связано. Тяжело вздыхая, прислоняюсь спиной к дверному косяку и только тогда замечаю это. Наличник с другой стороны перекошен, его верхняя часть отделена от стены. Я подхожу ближе, чтобы осмотреть повреждения, и провожу кончиками пальцев по поверхности доски в том месте, где была его рука. Широкая улыбка расцветает на моем лице.

Глава 10

Я хватаюсь за стойку перед собой и смотрю на свое отражение в зеркале над раковиной. Со мной точно что-то не так. Это единственное объяснение всему происходящему.

Сегодня вечером, оставив Изабеллу обнаженной в ее комнате, я сел в машину и рванул в центр города; мой член, твердый как камень, был на грани взрыва. Я даже подумывал вызвать себе девочку и просто покончить с этим. Но, прокатавшись по городу два часа, я вернулся домой ни с чем и нашел облегчение в душе, любезно предоставленное моей собственной рукой. Снова. С мыслями о девятнадцатилетке в соседней комнате.

Дамиан говорит, что я веду себя иррационально, но он не понимает моего страха. Я не чуткий мужчина, и мои вкусы в том, что касается секса, — это не то, что устроило бы девятнадцатилетнюю девушку. Если позволю себе потерять контроль, Изабелла, вероятно, испугается.

С Симоной мне всегда приходилось сдерживаться. Однажды, когда я позволил себе лишнего, она избегала меня две недели. Когда мы проходили мимо друг друга в доме, она смотрела на меня взглядом перепуганной газели и убегала.

Не думаю, что смог бы вынести, увидев такой же страх в глазах Изабеллы.

Есть что-то, что притягивает меня к этой девушке, как магнит, но я не могу точно определить, что именно. Дело не только в ее теле, о котором мечтает каждый мужчина — миниатюрном, с тонкой талией и самой великолепной задницей. И не в ее миловидном личике — сплошные острые линии и огромные глаза. Это непостижимо. Я понятия не имею, что это такое, но по какой-то причине не могу перестать думать о ней. Я продолжаю пытаться убедить себя, что это безумие пройдет, но становится только хуже.

А еще есть моя больная ревность. Я назначил Марко ее телохранителем по двум причинам. Во-первых, потому что он самый надежный из всех, кто у меня есть, и без колебаний подставится под пулю ради нее. А во-вторых, потому что ему пятьдесят два. Тем не менее с каждым днем мне все труднее и труднее отпускать ее куда-либо с ним наедине. Несколько дней назад, когда направлялся на встречу с Донато, я видел, как уходили Изабелла и Марко. Мне пришлось заставить себя сесть в свою чертову машину и немедленно уехать, иначе я бы позвонил Донато и отменил встречу только для того, чтобы самому отвезти ее к Андреа.

Понятия не имею, что со мной происходит. Когда, черт возьми, я начал терять самообладание?

Умывшись, я ложусь в постель, но сон ускользает от меня. Я ловлю себя на том, что смотрю в темноту, гадая, что мне делать с маленьким шпионом в соседней комнате.

Уже далеко за полночь, когда слышу слабый звук открывающейся двери. Сохраняя неподвижность и притворяясь, что сплю, я чуть приоткрываю глаза. Изабелла стоит на пороге наших смежных комнат, закутанная в одеяло от шеи до кончиков пальцев. Она остается там на несколько мгновений, затем на цыпочках подходит к моей кровати. Осторожно забирается на матрас и медленно ложится спиной ко мне, свернувшись калачиком на пустой стороне.

Интересно, разозлится ли Лука, когда проснется и обнаружит меня в своей постели? Вероятно, да, но в данный момент мне на это наплевать. Я часами ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть, но мой взгляд то и дело блуждал по дивану, на