class="p1">Внезапно командир первого танка наклонился и что-то крикнул в открытый люк. Танк со скрежетом и лязгом остановился, продолжая работать на холостых оборотах. Немец поднял руку и оглянулся назад, приказывая всей колонне остановиться. Повинуясь жесту командира, вся колонна техники сбросила скорость и остановилась, лишь второй танк, плетущийся в арьергарде, механик-водитель которого зазевался, чуть не въехал в зад впередиидущему грузовику, но в последний момент резко вильнул в сторону и съехал в снежный кювет, тем самым избежав столкновения. В первом грузовике открылась пассажирская дверка, и на подножку, держась за стойку и не спрыгивая в снег, вылез немец в круглых очках-пенсне и фуражке. Он что то недовольно выкрикнул по своему, обращаясь к командиру танка. Тот ответил, показывая стволом автомата куда то в сторону от дороги.

Сержант пригляделся к тому месту, куда указывал немец, и с досадой охнул.

— Твою же мать! Следы наши! — он поспешно вскинул винтовку к плечу, целясь в танкиста, и нажал спуск. Уже передергивая затвор и досылая в ствол винтовки второй патрон, он удовлетворенно заметил, как фашист, выронив из рук автомат, тряпичным кулем свесился из танкового люка. Выстрел Величко явился сигналом, которого с нетерпением ожидали затаившиеся бойцы, с зубовным скрежетом наблюдая перемещения живого врага в такой непосредственной близости, но понимая, что спешить и выдать свое присутствие без команды нельзя. Поэтому знак, поданный сержантом, без промедления получил отклик. Заухали выстрелы противотанковых ружей, звонкими ударами и снопами искр отмечая места попаданий, басовитым кашлем зашелся в длинной очереди ДП-27, и истерично затрещали с разных направлений ППШ, превращая брезент тентованных грузовиков в решето. Звонко разлетелось вдребезги стекло открытой дверцы, из которой несколько мгновений назад вылезал наружу немецкий чин в очках, а сам он, издав пробитым меткой пулей горлом нечленораздельное мычание, пуская кровавые пузыри мешком свалился в придорожный сугроб. Ганомаг, взревев двигателем на высоких оборотах, попытался выбраться из западни, рванув назад, но тут же упершись в бампер МАНа, забуксовал гусеницами по снегу, не в силах отодвинуть с дороги такую тяжесть. В следующее мгновение с разных сторон в его открытый кузов полетели ручные гранаты, одна из них, не долетев и ударившись в бронированный бок полугусеничного монстра, отскочила в сугроб, где и взорвалась, вхолостую растратив смертоносную силу своих осколков, которые увязли в глубоком снегу, зато вторая попала прямиком в кузов, где рванула мгновенье спустя, превращая в кровавый фарш немецкий десант. Выйдя из ступора, в ответ заговорила автоматическая пушка второго танка. Бронебойные снаряды с жутким воем понеслись в лес, отрывая щепу с деревьев и мочаля кустарник. Уцелевшие немцы, после неожиданного нападения начавшие приходить в себя, стали выпрыгивать из разбитой техники и занимать места в сугробах. Пара человек, мгновенно сориентировавшихся с направлением, откуда уже короткими очередями бил пулемет, едва приземлившись в сугробы, стали поливать из автоматов опасное направление. Другие, вооруженные карабинами, пытались использовать как укрытие дымящийся неподвижный Ганомаг, укрывшись под его днищем и стреляя оттуда по лесу. Передний танк попытался принять участие в бою, но при первых же попытках тронуться с места левая гусеница, перебитая метким попаданием из ПТРД, соскочила с трака и змеей растянулась на дороге.

— Серега, бей по колесам первого грузовика! Они за ними прячутся!

— Остановите задний танк! Бейте по триплексам! Не дайте ему уйти за подмогой!

— А хули толку! У них радиостанции есть!

— Бейте по антенне!

Задний танк, не рискнув отходить задним ходом, пытался развернуться, но все глубже проваливался в сугроб. Его пушка и курсовой пулемет не смолкали не на секунду, пытаясь достать атаковавших его бойцов.

— Заклиньте кто-нибудь ему башню! Стреляйте под башню!

Эхом откликнулась очередь из ручного пулемета. Множество пуль ударило по башне танка, превратив ее в адскую наковальню, по которой с неистовой злостью долбили полсотни молоточков калибра 7.62 и должно быть оглушив экипаж. Танк, вздрогнув, повернул башню в ту сторону, откуда летели злобные кусочки свинца, и ответил, одновременно из пулемета и пушки. По кустам как будто смерч прошел, щепки и кора разлетались во все стороны, двадцатимиллиметровые снаряды, легко прошивая сугробы, взрывались, пачкая чистый снег ошметками вырванной земли. Внезапно позади танка возник человек в странно- зеленом обмундировании. Он ловко, ухватившись за буксирные крюки, вскочил на броню танка. Пригнувшись за башней, что бы случайно не словить пулю, которые с визгом и воем летали вокруг, человек выхватил из кармана гранату, быстрым движением выдернул кольцо и закинул ее в открытый башенный люк. Не дожидаясь развязки, он рыбкой прыгнул с танка в сугроб, прикрыл голову руками и замер. Взрыв на фоне общих звуков боя вышел каким то не шибко солидным, но это только по эффектным критериям. По эффективным он показал стопроцентный результат: пушка и пулемет мгновенно захлебнулись, двигатель заглох и из люка повалил серый дымок. Танк мгновенно превратился в груду мертвого и безопасного металлолома, волею судьбы закинутого в заснеженный мартовский лес. Чаша весов стала склоняться на сторону атакующих — два грузовика, осев на простреленные шины и окутавшись паром из пробитых радиаторов, уже не представляли из себя значимую мишень, задний танк и Ганомаг потихоньку разгорались, сигнализируя, что в их чревах уже не осталось живых врагов, лишь первый танк, которому так и не заклинили башню, отстреливался во все стороны. Какофония боя постепенно стихала, автоматные очереди стали потихоньку сменяться на одиночные выстрелы, да изредка звучали резкие, давящие на уши разрывы гранат, которыми атакующие, совершенно не экономя боекомплект, выкуривали пока еще оставшихся по недоразумению в живых гитлеровцев из-под машин. Наконец и у головного танка закончился боекомплект, и он затих, лишь изредка издавая звуки сервомоторов в бессильной злобе вращающейся в разные стороны башни.

Сержант Величко осторожно приподнялся и осмотрелся по сторонам. Не выпуская из рук винтовки, он, пригибаясь бегом направился к первому танку, из благоразумной предосторожности обходя его с тыла и внимательно вглядываясь в тут и там разбросанные в разнообразных позах тела гитлеровцев. Внезапно слева, у самого борта раскорячившегося на дороге Ханомага почудилось движение. Выстрел. Немец, притворявшийся доселе мертвым, роняя карабин, уткнулся простреленной головой в гусеницу транспортера.

— Отделение! Выходим предельно аккуратно!

Держа на прицеле башню вражеского танка и крутя головой во все стороны, сержант осторожно взобрался на броню. Тело вражеского танкиста так и висело, наполовину застряв в люке. Видно поэтому оставшийся экипаж и не смог покинуть свою боевую машину. Недобро ощерившись, сержант вытащил из подсумка последнюю неиспользованную гранату, выдернул кольцо и впихнул боеприпас между телом убитого и краем люка, тут же отпрянув в сторону и пригнувшись.