Шрифт:
Закладка:
Научиться достаточно наглядно представлять себе, что никто не является вполне счастливым, есть, возможно, ближайший путь к полному счастью. Разумеется, никто не является вполне счастливым, но в наших страданиях существует очень много разных ступеней, и в этом вся беда.
Я думаю, что самый надежный путь для прогресса человечества — это с помощью философии и цивилизованного разума утонченных людей усовершенствовать слепые, естественные порывы варвара[189] (который стоит между дикарем и культурным человеком). Если в мире не будет ни дикарей, ни варваров — мы пропали.
Творить добро, как и грешить, можно одними и теми же способами, а именно: помышлением, словом и делом.
Бывает состояние (по крайней мере, у меня не очень редкое), когда присутствие и отсутствие любимого человека одинаково трудно вынести; во всяком случае, в его присутствии не испытываешь того удовольствия, которого можно было бы ожидать, страдая от его отсутствия.
Неспособность учиться в пожилом возрасте объясняется (и притом несомненно) нежеланием более повиноваться.
Из безумия людей, заключенных в Бедлам, можно бы, пожалуй, сделать более глубокие выводы о том, что такое человек.
Любовь к себе имеет хотя бы то преимущество, что у нее не много соперников.
Если люди будут платить долги так же охотно, как и брать деньги, — это верный признак того, что они стали лучше.
Я разделяю положение Гельвеция: для тебя возможно все, чего ты хочешь, но вовсе не все, чего ты действительно хочешь. Тот вид хотения, который имеет в виду Гельвеции, это непреодолимое желание, которое почти никогда не встречается в человеке, если нет налицо и необходимой одаренности.
Если я когда-нибудь напечатаю проповедь, то это будет проповедь о том, что способностью творить добро обладают все. Черт побери наше земное бытие, если один лишь король способен делать добро! Каждый в своем положении — король!
Откуда проистекает ужасное отвращение в человеке показываться таким, каков он есть, и в спальне и в своих тайных мыслях? В физическом мире все открывается друг другу, показывает себя таким, как есть, и при этом весьма откровенно. По нашим понятиям, вещи в отношениях друг к другу являются всем, что они есть на самом деле, а человек — нет. Он, по-видимому, является тем, чем он быть не должен. Искусство скрывать себя, или отвращение показываться нагим духовно или морально, простирается удивительно далеко.
Я знаю мину показного внимания: это самая глубокая степень рассеянности.
Там, где умеренность — ошибка, там равнодушие — преступление.
Ни о чем не судят так поверхностно, как о характере человека, а ведь нигде так не требуется осмотрительность, как именно в этом. Ни в одном деле не оценивают целого менее, чем здесь, а ведь именно в этом и заключается суть характера. Я всегда замечал, что так называемые плохие люди выигрывают, когда их лучше узнаешь, а хорошие теряют.
Трудно поверить, что извращение здравого смысла зашло так далеко, что люди стали говорить друг другу комплименты во время похоронной процессии.
Некоторые люди обладают способностью казаться глупыми, прежде чем они обнаружат ум. У девушек этот дар встречается особенно часто.
Человек любит общество, будь это даже общество одиноко горящей свечки.
Как счастливо жил бы каждый, если бы он заботился о делах других людей столь же мало, как и о своих собственных!
Если люди говорят, что они не хотят подарков, это обыкновенно признак того, что им хочется, чтобы им что-нибудь подарили.
Девушка, открывающая душу и тело своему другу, открывает таинства всего женского пола; каждая девушка — хранительница женских мистерий. Есть случаи, когда крестьянские девушки выглядят, как королевы, душой и телом.
Действительно, все люди откладывают свои дела и раскаиваются в этом. Но я полагаю, что самый деятельный человек имеет столько же оснований раскаиваться, сколько и самый ленивый; ибо тот, кто больше делает, видит больше и ясней, что можно было бы сделать.
Есть люди, способные верить всему, что им по душе. Счастливые создания!
Ошибаться потому свойство человека, что животные мало или совсем не ошибаются, по крайней мере, самые умные из них.
Самые здоровые и красивые, пропорционально сложенные люди — это те, которых ничто не раздражает. Коль скоро кто-нибудь обладает каким-то недостатком, он имеет и свое собственное мнение.
Ходячее выражение о том, что жизнь ученого заключается в его произведениях, следует сильно ограничить.
Честный человек и мошенник просто путают понятие «мое» и «твое». Один считает первое за второе, а другой — второе за первое.
Если бы кто-нибудь завещал 100 тысяч луидоров величайшему плуту Германии, сколько бы нашлось претендентов на наследство!
