— Но… — она запнулась. — Это было бы невежливо с моей стороны…

— Да брось, Амелина, — хмыкнул подъехавший Джерард. — Вежливость не помешала тебе звать Тедерика по имени. А он тоже лорд, между прочим. Нейт прав, в походе не до церемоний.

— Правда ваша, — не стала упрямиться Амелина. — Я попробую.

На том и договорились.

Дальнейший путь продлился недолго. Примерно через час Джерард таки заявил, что смертельно устала его лошадь. И, если они сейчас же не отдохнут и не перекусят, бедняжка откинет копыта. «Бедняжка», на деле являющаяся скаковым жеребцом особой породы, выведенной для Этеров и приспособленной для длительных поездок, изрядно удивилась, но не возражала.

Лагерь разбили на опушке леса. Этеры, засидевшиеся в казармах, искренне обрадовались возможности прогуляться в обществе прекрасных дам и постарались на славу. Все попытки Амелины и ее спутницы помочь с обедом натолкнулись на заведенный в отряде порядок. Роли давно распределены, и лишние люди тут только помеха.

Амелину и Марию усадили в тенечке на большом стволе сваленного дерева с тарелками наваристой похлебки. Натаниэль усмехнулся. Чего-чего, а ухаживать его ребята умели. Правда, похоже, Зака это не радовало. Он нехотя взял свою порцию и, присев у ног Амелины, принялся сосредоточенно жевать, кидая недовольные взгляды на услужливых Этеров.

Кашеварил всегда Густав Гайст, крепкий коренастый мужчина с окладистой черной бородой и непослушными кудрями. Внешне Густав напоминал разбойника или даже пирата. Южный загар, серьга в ухе и пестрый платок, завязанный на предплечье, делали его образ очень колоритным. Густав обожал травить байки, что делало его душой компании.

— Матушка моя знатной поварихой была, — рассказывал Густав, смущая Амелину своей лучезарной улыбкой. — Вот и я кое-чему обучился. Вкусно?

— Очень вкусно, — кивнула Амелина. — А почему поварихой? Разве вы… — она запнулась, вопросительно посмотрев на Натаниэля. — Разве Этеры не дворяне?

Бегло осмотрев лагерь — все ли в порядке — Натаниэль, закинув в рот сухарик, подсел поближе.

— Этеры — дворяне, — улыбнулся он. — Но не потомственные. Точнее, есть и потомственные, как я, Кевин или вон, наш Алекс. Но далеко не все. Магический дар требует контроля, поэтому обучение в магических Академиях для низших сословий бесплатное. Для Королевства так дешевле, чем отлавливать необученных магов, представляющих угрозу не только для окружающих, но и для себя. В обучение кроме магических дисциплин входят основы этикета, история Королевства, математика, владение языками, логика. А по окончанию Академии все недворяне получают дворянство. Правда, детям оно передается, только если они так же, как и родители служат Короне. А вот в третьем поколении дворянство становится потомственным.

— Да, — вздохнул Густав, зорким глазом прикидывая, кому из спутников бухнуть добавки, чтобы не выливать остатки. — Моим спиногрызам еще постараться придется, чтобы важными господами стать.

— А много у вас ребятишек? — заинтересовалась Амелина.

— Двое. Жена третьего ждет, — довольно расплылся в улыбке Густав. — Жаль, вижу их нечасто. Ну да ничего. Зато всегда радешеньки. И гостинцев опять же есть на что прикупить. У меня совсем другое детство было.

Натаниэль помрачнел. Разговоры о семье и детях всегда выбивали его из колеи. У него были прекрасные детство и юность, а сейчас в жизни наступила черная полоса длинною в десять лет с редкими просветами. И итог уже известен.

Амелина тем временем, стремясь быть полезной, попыталась собрать миски. Но Этеры не позволили этого сделать. Парни наперегонки спешили услужить немногословной и воспитанной леди, которая безупречно подходила на роль дамы сердца, положенной каждому рыцарю.

— Нейт, — сквозь зубы прошипел Зак, отведя Натаниэля в сторонку. — Уйми своих ребят! Они мало того, что утомили Лину, так и мне самому ей слова сказать не дают. Не говоря уже о хоть какой-то возможности произвести впечатление. И Алекс, паршивец, туда же! Задался целью проверить свои огнеупорные чары. В которых он, к слову, не так хорош. Еще немного, и я превращусь в огнедышащего ящера! И это не метафора.

— Мне кажется, Зак, ты преувеличиваешь, — Натаниэль растерянно почесал затылок. — Ребята просто стараются быть любезными с девушкой.

— Просто любезными? — Зак приподнял бровь, выразительно указывая взглядом на Яна Алена, навязчиво предлагающего Амелине свою помощь в подсаживании в седло.

Натаниэль вздохнул. Возможно, Зак прав. Но никакого выхода из ситуации не придумывалось. В конце концов, в помощи даме не было ничего предосудительного, и отчитывать за это — ну ни в какие ворота на лезло.

* * *

Отряд миновал парочку деревень, вызывая восторженные возгласы малышни и подозрительное перешептывание местных сплетниц.

— Смотри-ка, Петра, боевые маги скочут, — окликнула свою соседку дородная румяная баба, чуть облокотившись на добротный новенький плетень. — Видать, снова война началась. Попропадем мы, горемычные, ой, попропадем.

— Прикуси язык, Урсула, — процедила сухопарая подтянутая женщина, отвлекаясь от роскошной цветочной клумбы у крыльца. — Не хватало еще беду накликать. Видишь, господа с ними богатые да девица из ордена. Тоже благородная, наверное. Видать, и наняли себе охрану понадежнее. Места у нас дикие, а леса дремучие. Хоть и поспокойней стало, а все ж!

— Да как же поспокойнее?! — возмутилась Урсула. — Позабыла ты что ли, как в прошлом-то годе в соседней деревне девка в лесу сгинула? Даже косточек не собрали. А парней, что на выручку отправились, в клочья растерзанными через несколько дней обнаружили? Голубчиков. И не зверь там был, точно говорю. Вурдалак поужинал, не иначе.

— На выручку, как же, — скривилась Петра, обтерев испачканные в земле ладони передником и подойдя поближе. — Коли не знаешь — не болтай. Девка та — дочка покойного кузнеца Шмита из Фельдорфа. Мать-то ее давно померла, девчонку отец воспитывал. Жили справно, что при таком деле немудрено. Муженек мой к нему хаживал, когда что где подковать надо. Говорил, сносу тем вещам не было. Да беда приключилась, — женщина сочувственно вздохнула. — Помер, горемычный. Не старый еще совсем, здоровый мужик. Как кто порчу навел — за неделю зачах да помер. Богатое наследство дочке оставил, ничего не скажешь. Да разве нужны ей деньги, коли защитников не осталось? Староста ихний надумал сынка своего младшего на ней обженить, да хозяйство к рукам прибрать. Отказала сиротинка. Оно и верно, дурной мужик в доме — беда. Еще хуже, чем ленивая баба. Не люб, говорит, и ухватом его вытолкала. Тот разобиделся, дружков взял.