Стюарт печально известна. По некоторым сведениям, которые доходили до меня, на Британских островах происходит неконтролируемое размножение живых мертвецов, не имеющее аналогов на континенте. Кроме того, вероятно, в английском вице-королевстве серьезные проблемы, раз оно выбирает в дипломаты таких эксцентриков, как лорд Рейндаст. Кто знает, каковы истинные амбиции непредсказуемого персонажа, который изъясняется афоризмами и тирадами? В Париже Стерлинг как-то признался мне в своих разочарованных взглядах на этот безнадежный мир, безвозвратно обреченный на гибель во Тьме; о своем желании распространять хаос, чтобы конец наступил при звуках какофонии, а не в гробовой тишине. Со своей стороны, я никогда не делилась своим видением мира, где Свет непременно одержит победу над Тьмой. Но сейчас не время рассуждать об этом, особенно после мрачного расклада Запретного Таро, который, кажется, заведомо поддержал версию событий Рейндаста, а не мою.

– Представляю, какой это подвиг для дипломата: подопечная Короля перешла на сторону его врага, – вспылила я. – Особенно накануне брачной ночи, разрушив все планы по альянсу между Францией и Бледным Фебюсом. Тебя, вне всякого сомнения, продвинули бы по службе, наградили должностью посла и даже, возможно, министра.

– Ты знаешь, что должности и почести меня не интересуют, – возмутился Стерлинг.

– Нет, не знаю. Вижу только то, что ты хочешь показать. Чтобы я доверилась тому, для кого весь мир – театр? Актеру, меняющему роли как перчатки?

– Моя забота о тебе – не роль, взбалмошная девчонка. Следуй за мной! Это приказ.

Он сделал шаг вперед, чтобы сократить расстояние между нами, но я преградила ему путь, выставив острие кинжала:

– Назад!

Не обращая внимания на мое предупреждение, его рука ловко сомкнулась на моем правом запястье – в ледяной хватке не было места нежности, только надменность кровопийцы, считающего, что смертные – это скот, который нужно подгонять палками.

Напрасно я пыталась освободиться, сверхчеловеческая сила лорда намного превышала мою, он продолжал сжимать мне руку, заставляя выронить кинжал.

Ну что ж!

Я резко раскрыла пальцы правой руки, позволяя оружию выскользнуть из потной ладони… только чтобы вновь подхватить ее свободной левой рукой. В стремительном порыве я подалась вперед, уколов острием кинжала соперника. Я не собиралась наносить ему смертельного удара, нужно было выиграть время, чтобы убежать. Клинок из смертоносного серебра глубоко ранил вампира в плечо, заставив его вскрикнуть от неожиданности.

Тиски его хватки ослабли.

Я высвободилась из его рук и помчалась по улочке, навстречу огням гавани.

* * *

– Диана! Я умирала от страха! – закричала Прюданс в тот момент, когда я ступила на палубу «Невесты в трауре».

В свете фонарей на мачтах корабля лицо молодой бретонки было бледным как полотно. Франсуаза держалась рядом. Ее безучастность контрастировала с волнением кузины.

– Где ты была? – допытывалась Прюданс. – Мы тебя оставили на несколько минут в примерочной и не увидели, как ты вышла. Мы даже заглянули за занавеску, чтобы посмотреть, не нужна ли тебе помощь. Только тебя там уже не было, и торговка, воспользовавшись тем, что мы повернулись к ней спиной, сбежала.

– Бандиты похитили меня, та торговка, без сомнений, была с ними в сговоре, – солгала я, потирая лоб тыльной стороной ладони.

– Бандиты! – ужаснулась Прюданс, на ее щеках горели веснушки. – Они же могли убить тебя! Это… это то, о чем я подумала, когда увидела, что Франсуаза вернулась ни с чем.

Я заметила, что выходное платье бывшей одноклассницы было мятым. Должно быть, она сильно волновалась, когда обнаружила мое исчезновение.

– У Франсуазы очень сильная потребность оберегать тебя, – прошептала Прюданс. – При поисках она из кожи вон лезла. И я подумала о худшем, когда девушка вернулась одна. Куда бандиты утащили тебя?

– Куда-то в город, не знаю точно. Я не видела их лиц, все были в масках. Думаю, они намеревались потребовать выкуп. Но мне удалось бежать. Успокойся, дорогая Прюданс, я отделалась легким испугом.

– Легким испугом, да? – произнес голос за спиной.

Я развернулась, чтобы увидеть де Рокайя, выходившего со второй палубы. Его единственный глаз буравил меня, как никогда.

– По-моему, вы совсем не выглядите испуганной для заложницы, едва пережившей самое худшее.

– Служба Королю Тьмы научила меня смотреть опасности прямо в глаза, не моргая.

Единственный глаз Гиацинта тоже не моргал.

– И все-таки странно, что воительница, да еще такая опытная, позволила индийским тряпкам вскружить себе голову. Увидели красивое платье и потеряли самообладание до такой степени, что дали себя похитить? Вы ни за что бы так не поступили, если бы не острое желание оторваться от цербера в образе вашей свиты.

Кровь застыла в жилах. Одноглазый вампир что-то знает о моей встрече с Фрондой? Нет, невозможно! Я абсолютно уверена, что за мной никто не следил.

– Оторваться? – кисло усмехнулась я. – Не понимаю, что вы хотите сказать. Зачем мне бежать, да еще накануне самой красивой ночи в моей жизни?

– Вы не первая, кто отказывается от уз брака в последний момент.

– Вы плохо меня знаете. Я бы никогда не стала увиливать от своих обязанностей. Разве так нужно поддерживать после покушения, целью которого я стала? Я сбежала от похитителей, представьте себе, и мне кажется, что сейчас больше нуждаюсь в сытном супе, чем в ваших вероломных намеках. К тому же не забывайте, что разговариваете с подопечной Короля! И, как оруженосец, я ему клялась в беспрекословной верности.

– У другого имелась та же клятва, – возразил Гиацинт, оставив без внимания мою обличительную речь. – Что ему не помешало дезертировать, или, по крайней мере, попытаться.

Он щелкнул пальцами. Двое вышли из тени. Первым был не кто иной, как Зашари де Гран-Домен, а второй, с завязанными за спиной руками, Рафаэль де Монтесуэно.

– Кабальеро предпринял попытку сбежать на испанские острова, – объяснил де Рокай. – В Пуэрто-Рико. Откуда он хотел, конечно, добраться до Американского континента. Но перед тем как сесть в шхуну контрабандистов, был остановлен шевалье де Гран-Доменом.

Я невольно прикрыла глаза, потрясенная видом этих двух парней, товарищей по команде, в один миг ставших друг другу врагами. Почему Рафаэль хотел сбежать? И почему Зашари помешал ему?

– Ты же сказал, что хочешь остаться на борту, Зашари? – спросила я у оруженосца.

– Сказал, это правда. Но только чтобы установить слежку за Монтесуэно. – В неровном свете фонарей лицо луизианца застыло, как маска Нетленного. – С самого начала путешествия у меня возникли сомнения на его счет. Опоздание на корабль в Нанте насторожило. Странное поведение парня на протяжении всего трансатлантического рейса только усиливало подозрения. И они оправдались.

Рафаэль не пытался ни защищаться, ни объяснять, почему хотел тайком покинуть французскую землю. Его взгляд был прикован к