Дамир

Красавчик, как звали в ближнем кругу любителя пригладить кудри, засветившегося на камерах, развлекался в городе грехов, в Лас-Вегасе. Мужик отрывался, как будто спешил потратить все заработанные деньги и насытиться напоследок. Три дня бесполезных метаний и слежки не дали ничего.

— Ощущение, что Красавчик получил расчёт и не знает, как его быстрее и эффективнее потратить, — делится выводами Шахим, просматривая отчёт слежки. Это наводит на мысль, что Илхом и его окружение в курсе, у кого в доме нагадили.

— Думаешь, знали, куда лезли? — отрываю глаза от видео, на котором объект сидит в непростом ресторане и тискает двух девиц дорогой, блядской наружности.

— Вряд ли. Илхом никогда не был дураком, чтобы связываться с тобой. Скорее всего узнал позже и понял, как попал.

— Почему сразу не вернул? — задаю вопрос самому себе. — Выгадывал время? Искал нору поглубже? Прятал семью?

— Скорее всего. Наша задача состоит в том, чтобы узнать место его норы, — задумчиво смотрит в одну точку друг, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Нелепая привычка раздражать вестибулярный аппарат для стимулирования мыслительного процесса.

— Предлагаю добавить острых ощущений в последние дни Красавчика. Кокой придурок дал такое нежное имя этому уроду? — плююсь, рассмотрев не первой свежести мужика крупным планом. Слишком высокий лоб в противовес остальной части головы, глубоко посаженные глазки, кустистые брови домиком, искривлённый переломом нос и маленький ротик. Лицо, как будто сморщено от перетянутой по середине верёвки.

— Говорят, что так его называли в детстве родители, борясь с комплексами. Мальчик вырос и столкнулся с несправедливостью взрослого мира. Девушки не особо рвались завязывать с ним отношения, некоторые позволяли себе смеяться в открытую. Результат — комплексы неудовлетворённого подростка, переросшие в ненависть к женскому полу. Он предпочитает унижать и причинять боль в постели, так что свои потребности удовлетворяет, ломая украденных девочек, либо платя жрицам любви.

— Если этот уёбок коснулся моей жены, лично сдеру с него кожу тонкими лентами, — рычу, представив, что он мог сделать с моей малышкой.

— Решено, — шлёпает рукой по подлокотнику. — Говорю парням, чтобы брали его. Доставить сюда, или полетим подрывать спокойствие Лас-Вегаса?

— Летим. Так быстрее и результативнее, — отправляю сообщение о срочной подготовке самолёта. — С бойцами подсобишь?

— Нехватка? — приподнимает в удивлении брови Шахим.

— Не могу вычислить крысу, — мрачнею ещё больше, вспоминая слова Егора. Если прислушаться к его совету, то всадить пулю придётся семерым парням, в том числе и Максу. Араб доказал свою непричастность, а как доказать остальным? — Безопаснее будет не привлекать моих.

— Да, брат, — медленно тянет, опуская голову и гладя бороду. — Херово без доверия. Хрен спиной повернёшься к собственным парням.

— Надеюсь, ты никогда не узнаешь это чувство.

Спешно готовимся к отъезду под предлогом проведать детей. Очередной раз радуюсь, что Егор их забрал. Пока они в тайге, я спокоен и мои руки развязаны. Бойцы из личной охраны начинают собираться со мной, проверяют оружие и заряд переговорных устройств.

— Мне не нужна охрана для встречи с детьми, — обрубаю резко их возражения.

— Нельзя так слепо доверять арабу, — не успокаивается Гарыч. — Возьми хотя бы десяток человек.

— Нет, Гар. Вы остаётесь здесь. Охраняйте дом и занимайтесь новой поставкой.

— Что тут охранять? Стены? — повышает голос. — Если с тобой что-нибудь случится, кто будет искать Веронику? Шахим?

— Не истери, Гар! Со мной всё будет нормально, вернусь через пару дней.

В пару дней мы не укладываемся. Красавчик оказывается крепким орешком, или заядлым мазохистом. Разговорить его удаётся только на третий день, и то, оттягивая мошонку ножом. Зачем ему яйца на том свете? Так держался хорошо.

— Кто заказал мою семью? — прижимаю остриё ножа плотнее.

— Я не знаю, — шепелявит беззубым ртом. — Илхом дал задание. Он сам не знал чья семья.

— Ты трогал мою жену? — делаю тонкий надрез, и кровь звонко отбивает капель по бетонному полу.

— Нет! Илхом запретил кому-либо к ней прикасаться! — задыхается, срываясь на крик.

— Где засел Илхом? — присоединяется к культурной беседе Шахим.

— В Эмиратах, — замирает измученная туша, боясь пошевелиться.

— Сколько у него человек?

— Сто-сто двадцать, не больше.

От оскопления признания не спасают. Он вошёл в мой дом, убил моих людей, а самое главное, украл мою семью. Его изуродованное тело будет подброшено на порог дома, где прячется Илхом, перед нападением. Пусть перед смертью все узнают, что будет с ними от моей руки. Мир Захратов не прощает врагов, не знает жалость и сострадания, а его зверь давно рвётся на свободу.

— Моих бойцов не хватит. У Илхома хорошо обученный отряд, — переживает друг. — Им нечего терять, и они будут драться с остервенением. Придётся рискнуть и привлечь твоих.

— Сколько времени понадобится спецам, чтобы вычислить его местонахождение?

— День-два, может, три, — крутит неопределённо кистью. — Парни круглосуточно будут рыть землю.

— Тогда возвращаемся. Надо подготовиться.