Шрифт:
Закладка:
— Нормально всё, Михалыч, ха-ха, чё-то сегодня лёд скользкий, ха-ха, — Борис сел на попу и криво усмехнувшись, обвёл мутным взглядом своих партнёров по команде. — Коньки прыт туп пились, — заплетающимся языком добавил он.
— Да ты на ногах не стоишь! — Всплеснул руками Бобров.
— Не, не, я на ногах пока стою, а вот на коньках меня чё-то штормит, ха-ха, — возразил Александров. — Всшспоследний раз, Михалыч, ик, ха-ха.
— Прочь с тренировки! — Рявкнул старший тренер на Бориса. — Вы что думаете, если я вам дал свободу, не запираю на базе, то нужно приходить на тренировку в хлам? Владимир Владимирович, — обратился Бобров ко второму тренеру Юрзинову. — Возьми такси и этого горе голеадора отвези домой. Завтра после матча перед руководством я поставлю вопрос об отчислении Александрова из команды. Пусть едет хоть в Усть-Каменогорск, хоть в Усть-Лабинск.
— Есть ещё Усть-Камчатск, — ляпнул большой любитель географии Саша Мальцев и хоккеисты, зная отходчивую натуру старшего тренера, захихикали.
— Очень смешно! — Завёлся как во время игры Всеволод Михалыч. — А есть ещё спортивная база «Динамо». И сегодня после тренировки вы все туда едите, а проиграете «Крыльям» на неделю там пропишетесь. Я ясно выразился?
— Шайбу! Шайбу! Молодцы! — Заорал Боря Александров, сидя на льду. — Ураааа! Гооол! Ураааа!
— Жаль, Тафгая на вас не хватает, — пробурчал Бобров и дунул в свисток. — Пошли по кругу!
* * *
Примерно через три часа, очнувшись в пустой квартире, Борис протопал на кухню и заглянул в холодильник. На душе было гадко, мерзко и чтобы заглушить боль своих собственных ошибок, душа потребовала продолжение банкета. Однако кроме полбуханки черного хлеба и трети пачки пельменей, холодильник ничего болеутоляющего предложить не мог. Александров сначала посмотрел на часы, затем в окно, где осеннее солнце уже клонилось к закату, и почему-то решил, что если сейчас он не добежит до магазина, и не приобретёт там снотворное и болеутоляюще в одном пол-литровом флаконе, то ночь уже не переживёт. Поэтому на сборы, чтобы натянуть кеды на ноги, курточку на тело и спортивную шапочку на голову, потребовалось меньше минуты.
Гораздо больше времени отнял путь до продуктового магазина. Непослушная дорога постоянно зачем-то раскачивалась и раздваивалась. Из-за чего Боря старался передвигаться короткими рывками. Он делал ускорение на десть шагов, потом дожидался уменьшения качки, которая на редких встречных прохожих не распространялась, и снова рвал вперёд к магазину. «Ну чем не хоккейная тренировка?» — усмехнулся он про себя, когда до его слуха долетел незнакомый и малоприятный голос.
— Эй, чувак, дай закурить!
Борис развернулся, чтобы удостоверится в реальности голоса и того, кто его так нагло остановил. В реальности же на него уставились трое или четверо быдловатого вида ребятишек, на которых он в своём родном Усть-Каменогорске насмотрелся вдоволь. И морды этих пацанчиков, сами собой просили хорошей взбучки или кирпича. К сожалению кирпича, под рукой не нащупывалось, а для взбучки сейчас была не та физическая форма, но всё равно Боря полез на рожон.
— Если интеллекта ноль, нехрен людей беспокоить с идиотскими просьбами? — «Малыш» сплюнул на промёрзший, пока ещё не засыпанный снегом, асфальт.
— Ты чё сказал, падла? — Попёр на него самый резкий и крупный парень из этой быдлокомпании, у которого Борис каким-то чудом своим замутнённым взором рассмотрел золотой зуб во рту. — За грубость ответить придётся!
— Это же хоккеист из «Динамо», — узнал «Малыша» кто-то гопников.
— А я болею за «Спартак», — осклабился главарь с золотой фиксой во рту.
В такие моменты жестокий закон улиц диктует два пути, либо бить первым, либо бежать. И учёный улицей «Малыш», который бежать не мог, со всей силы пробил прямо в фиксу, в золотой зуб, что мелькал перед глазами. Прозвучал смачный и звонкий шлепок, после чего коронка вылетела изо рта и покатилась по тротуару, а главарь гопников плюхнулся на попу. «Хорошо попал», — подумал Боря, но на него тут же посыпались удары со всех сторон, и радоваться стало некогда. За пять секунд несколько очень чувствительных пробоин получило его драгоценное лицо, однако и он тоже успел кому-то навернуть в рыло. Но делая шаг назад, «Малыш» вдруг запнулся об чью-то ногу и лучшее, что он смог предпринять, это во время падения упасть набок и перевернуться к гопникам спиной закрыв голову руками.
— Отойди! Сейчас я с этим фуфелом сам за фиксу рассчитаюсь! — Услышал Боря выкрик главаря и уже приготовился получить сполна за свою собственную глупость и разгильдяйство, как раздался чей-то очень знакомый голос:
— Пшли отсюда, падаль! Если думаете, что обрез не заряжен, то это будет последняя мысль в ваших пустых черепушках. — Уже не так громко прошипел неизвестный спаситель.
— Рассчитаемся ещё хоккеист, — цыкнул главарь, и послышались удаляющиеся шаркающие по асфальту шаги.
Борис за время драки немного протрезвел, поэтому сам встал на ноги и присмотрелся к мужику, благодаря которому встреча с местной гопотой, закончилась легким испугом и парой ссадин на лице.
— Шаман? Волков? Ты как тут? — Улыбнулся разбитыми губами он.
— Стреляли, «Малыш», — гоготнул до безобразия бородатый шаманидзе. — Скажи спасибо Ивану, он как будто знал, что тебя именно сегодня будут бить, и прислал меня. Пойдём домой, буду приводить тебя в человеческий вид. Хватит дурью маяться.
* * *
Примерно через час в служебной трёхкомнатной квартире, на кухонной плите кипело несколько кастрюлек. В одной почавкивала гречневая каша, в другой кипела жидкость напоминающая компот из сухофруктов, а в третьей готово было вырваться наружу обычное кипячёное молоко. Если от каши и молока пахло по-домашнему приятно, то «компот» распространял такое зловоние, что Борис едва принюхавшись, кинулся в туалет, чтобы вернуть в водопроводные трубы весь алкоголь, скопившийся в организме за три последних дня.
— Сейчас молоко с «компотиком» тебе намешаю, — потирал от нетерпения руки шаман, — и маленькими глотками будешь у меня это всё пить. Ты, «Малыш», запомни — это звёзды эстрады могут позволить себе написать пару песен и всю оставшуюся жизнь бухать и колоться, а вам хоккеистам нужно всю спортивную карьеру пахать и вкалывать.
— И тогда благодарные потомки вспомнят о нас пару раз в год, так? — Хмыкнул Боря из туалета и опять припал к унитазу.
— Пару раз — это уже не мало.
