На самом деле, саднит. Но совсем не критично. Она тоже читала, что после первого раза желателен хотя бы какой-то половой покой… Но не ко всем рекомендациям она готова прислушиваться.

– Правду говори, Поль…

Ладонь Гаврилы неожиданно фиксирует ее горло. Это не больно. Он даже в этом нежен. Но как-то… Неожиданно.

Поля еще несколько секунд пытается всё же добраться до его отдалившегося лица, а потом падает на подушку. Сглатывает, чувствуя фиксацию сильнее во время мышечных сокращений…

– Было больно. Сейчас – нет. А тебе?

Реагируя на её вопрос, Гаврила улыбается. Его хват ослабевает. Он сам тянется. Отвечать не спешит. Целует сначала…

А Поля снова двигается внизу – по его длине…

– Немного. Но это даже хорошо. Вдвоем было больно. Я боялся, что одной тебе будет.

Поля могла бы ответить про неизбежность и что сама не жалеет. А вместо этого – улыбнулась.

У нее теперь плюс один трогательный момент. Гаврила еще чуть более любимый. Его забота – не только в кофейных стаканчиках. Она во всем.

– Мне было очень хорошо…

Она признается честно. Не думала, что будет вот так, как получилось.

– Мне тоже…

Не сомневается в его честности…

Вспоминает кое-что, губу закусывает…

Гаврила тянется, а Поля чуть в сторону…

– Что? – он улавливает эту перемену. Хмурится и смотрит…

Спокойно реагирует, когда она снимает руки, едет ими вверх по телу… Аккуратно обводит его ранение…

Давит, прося уже его перевернуться.

Получает, что хочет.

Гаврила садится так же, как раньше сидела она.

Поля – на нем…

– Расскажи мне, что произошло.

Наверное, всё же требует больше, чем просит. Смотрит в глаза, считывая в них нежелание и легкое раздражение.

Гаврила вздыхает, лоб трет, тянется за тем же стаканом, чтобы осушить до дна.

– Полька… Такое бывает…

Повторяет, по сути, свои же вчерашние слова. Поля мотает головой.

– Вмоеммире, Поль.

На это уточнение можно обидеться, но Полине не обижаться хочется, а разобраться.

– А что такоетвоймир, Гаврила? Некоторые вещи в тебе меня пугают.

– Какие? – Гаврила иногда просто невыносим. Оказавшись на допросе – устраивает свой.

Прежде, чем спросить, Полина долго думает. Взвешивает. Она опытная – прикусить язык умеет. Обычно так и делает, имея малейшее сомнение. Но с Гаврилой…

– Ты как-то связан с криминалом?

Спрашивает, волнуя себя же.

В отличие от Варвары, она никогда не любила опасных. И связываться с опасными не собиралась. Она и с Гаврилой не связалась бы, пусть сейчас и не жалела.

Осторожность никогда не казалась Полине пороком. Но и в вечной тревоге из-за не заданного вопроса жить – не вариант.

Гаврила молчит немного, потом хмыкает…

– У меня нет трех сидок и парочки трупов, Поль… Можешь не волноваться.

Съезжает будто, Поля же мотает головой. Она не дура. Вопрос задала четко. Нужно ответить так же.

Она ждет, Гаврила смурнеет чуть, напрягается…

– Ничего, за что можно в тюрьму надолго загреметь, я не делаю. – Отвечает немного внятней, но всё равно…

– А нож в бок ты за что получил?

Уголок губ Гаврилы дергается вверх. Ему смешно, а Поле страшно. За него, дурака…

– Тоже мне… Трагедия…

Гаврила передергивает плечами, чем злит Полину. Она даже стукнула бы его по груди, не бойся, что снова сделает больно…

Наверное, ее мятеж читается в глазах, даже озвучивать не приходится.

– Поль… – Гаврила рывком садится ровнее – к ней ближе. Дыханием снова волнует губы. Смотрит в глаза. Сглатывает… – Ты меня по себе не меряй, хорошо? Ты в благополучной семье родилась. Любили тебя с пеленок. Ласкали. Всё, что хотела, давали. Я иногда ночами думаю, что это так хорошо… Сдох бы, наверное, если бы знал, что у тебя такая же жизнь была, как у многих наших. Но я и своей жизни не стыжусь. Понимаешь? Как мог жил. Как смог – научился. Уродом не стал… Мне так кажется. А в остальном… Не святой, конечно…

– Я не осуждаю тебя, – Поля перебила, потянулась ладонями к его лицу. Погладила. Он говорил, а ей больно в груди делалось. – Я за тебя боюсь.

Призналась, вызвав улыбку…

– Не бойся. Я сдыхать не собираюсь. Умею выживать. У меня планы большие на жизнь. Я своего умею добиваться…

Он вроде бы об одном говорит, а у Полины розовеют щеки. Потому что она – яркое доказательство того, что умеет…

В комнате повисает тишина. Можно поднять ещё миллион тем, но Поля думает – не надо. Может когда-то потом...

Касается мужских губ очень осторожно, давит на плечи…

Он не сразу, но откидывается спиной обратно на прислоненную к диванному быльцу подушку.

Напряженно следит, как Полина снова тянется – целует в подбородок, подныривает, чтобы прижаться к кадыку…

Гаврила сглатывает, она чуть ерзает…

Движется вниз. Съезжая с его бедер, меняя позу…

Гаврила подтягивает колено выше, Полина опускается на свои…

Целует мужскую грудь, касается живота, вскидывает взгляд…

То, как смотрит он, усиливает её возбуждение. Её же желание. Она прогибается сильнее, двигается лицом вниз…

Замирает над горячей головкой, смотрит на нее…

Целует, чувствуя на губах соль капли, которую тут же пробует языком…

Тянется опять, обхватывает нежную плоть, начинает посасывать, возвращая взгляд на Гаврилу…

Ей нравится, что ему нравится. Он кривится немного… Это так очевидно…

Поля тянется к мошонке опять, сжимает ее, потом основание члена… Расслабляет губы, едет по длине вниз, пробуя языком венки. Задерживается, пытается прочувствовать…

Потом снова наверх, чтобы посасывать головку, ведя ладонью по смоченному слюной стволу.

И опять вниз, чуть глубже. До ощущения, что головка вжалась в стенку горла…

До осознания, что Гаврила непроизвольно толкается, а сама Поля старается податься навстречу…

В груди вибрирует. Она сама влажная. Прогиб сильнее. Между ног пульсация...

Поля делает одно за другим однообразные движения ртом, беря с каждым разом глубже, потом скользит до головки, отрывается…

На нее смотрит…

Снова высовывает кончик языка…

Гавриле в глаза…

Обводит им головку по кругу, вбирает, посасывает…