«А я подумала: за семь лет я не сказала ни слова, а через семь-восемь минут буду в Израиле уже обеими ногами. Вот тогда и посмотрим». Вопросы ливанского офицера остались без ответа.

С израильской стороны у блокпоста ее встречал офицер ЦАХАЛа, полковник Дэн Хадани. Он приветствовал ее и «расписался в получении» Шулы Коэн для представителя Красного Креста. Много лет Хадани всеми возможными способами добивался освобождения Шулы — и вот она наконец на свободе. Она села в его машину; их путь лежал в Хайфу и Иерусалим. Шула смотрела в окно и с гордостью думала: «Все-таки и я теперь часть Государства Израиль, хоть и крошечная!» Но Шула не была бы Шулой, если бы по дороге не сказала Хадани: «На указателе написано, что впереди город Нагария[20]. Можем мы там заехать в какой-нибудь салон красоты? Не хочу приезжать в Хайфу в таком виде».

Шуле было пятьдесят лет, когда она вернулась в Израиль. Ее семья также покинула Ливан. Арлетт, Ицхак, Кармела, Давид и Юсуф прилетели в Тель-Авив через Кипр.

После операции и длительного лечения здоровье Шулы пришло в норму. Ей дали квартиру в Иерусалиме, она начала работать заведующей антикварным магазином при отеле «Царь Давид». Награды и медали полились на нее рекой: премия от Центра наследия и памяти сотрудников разведки Израиля, звание почетной жительницы Иерусалима, премия Бегина, медаль Грасии Наси, медаль Визенталя и так далее. Когда она отпраздновала свое девяностолетие, ее пригласили зажечь один из двенадцати факелов на официальной церемонии в честь Дня независимости как «дань уважения смелым поступкам женщины из Иерусалима для народа Израиля».

Так прожила она еще пятьдесят лет после возращения в Израиль, в окружении детей, внуков и правнуков. «Месье Шула» умерла в сто лет — девушка из Иерусалима, ставшая символом безграничной отваги, изобретательности и самопожертвования ради своего народа.

II. Маленький Иссер вербует амазонок

7. Иехудит Ниссияху «Фламенко» в Буэнос-Айресе и девчушка из Иерусалима

8 мая 1960 года она вошла в кабинет рамсада, где ее ожидала Малка Браверман — его энергичная секретарша.

— Вы готовы поехать за границу? — спросила Малка.

— Да, — ответила та.

— Мы получили телеграмму от рамсада. Он хочет, чтобы вы отправлялись немедленно.

— Хорошо.

— Вы даже не спросите о том, куда едете?

— Мне сообщат.

— Вы отправляетесь в Южную Америку. Вы должны прибыть в Буэнос-Айрес не позднее вечера 10 мая.

— Ясно. Что мне сказать родным?

— Скажите, что вас посылают на международную конференцию в Европу.

Малка дала ей билет на самолет до Мадрида, оформленный на ее настоящее имя, Иехудит Фридман. В Мадриде она встретилась с офицером Моссада Ронни (вымышленное имя), которого немного знала. Он забрал ее израильский паспорт и вручил нидерландский на чужое имя, но с фотографией Иехудит, а также билет до Буэнос-Айреса на рейс авиакомпании Iberia. Иехудит сильно волновалась, но старалась не показывать этого. В тридцать пять лет она впервые отправлялась на задание за рубежом в качестве бойца Моссада.

Официально сотрудником Моссада Иехудит стала совсем недавно. Она родилась в Голландии в религиозной сионистской семье и переехала в Палестину на последнем пароходе, покинувшем Марсель в 1939 году, когда разразилась Вторая мировая война. В Палестине она вступила в ортодоксальное молодежное движение, преподавала Священное Писание своим сверстницам, принимала участие в Войне за независимость, затем изучала историю и философию в Еврейском университете в Иерусалиме. А 25 октября 1955 года ее жизнь бесповоротно изменилась, когда она получила секретное письмо от своего брата Эфраима.

Дорогая Иехудит.

Я выполняю важное задание Еврейского агентства во вражеской стране. Мне нужна помощь в судьбоносном для народа Израиля деле. Мне нужен человек, которому я могу доверять на все сто процентов, поэтому я выбрал тебя. Через несколько дней ты станешь официально работать на Агентство. Прошу только, не говори ни слова матери, я сам ей расскажу обо всем, когда придет время. Береги себя.

Эфраим

К ней действительно пришли представители Еврейского агентства и рассказали, что Эфраим находится в Марокко и участвует в масштабном проекте — переселении марокканских евреев в Израиль. Операцию проводила тайная организация «Мисгерет» («Рамка»); у нее в подчинении также была структура самообороны «Гонен» («Заступник»), призванная защищать еврейские общины от угрозы погромов со стороны исламских экстремистов. Иехудит сразу же согласилась и в 1956 году уехала в Марокко с нидерландским паспортом. В багаже она тайно провезла оружие и документы. Миссия необычайно ее вдохновила: помочь тысячам евреев попасть в Израиль!

Тогда ей впервые пришлось примерить чужую личину. Израильтянка Иехудит Фридман превратилась в богатую голландку, уроженку Вест-Индии, которая перебирается в Касабланку, потому что ей не по душе климат в Голландии. По приезде Иехудит встретилась в кафе со Шломо Иехезкели, одним из командиров «Мисгерета». Он был с ней по-старомодному обходителен и дал ей псевдоним — Джульетта.

В том же 1956 году Марокко получило независимость, и король запретил любую сионистскую деятельность. «Мисгерет» и «Гонен» продолжили свою работу в глубоком подполье.

Иехудит провела в Марокко два с половиной года. Каждую пятницу «тата (тетя) Джульетта», как ее называли дети, приходила в дом семьи Леви на шабатный ужин. Но детям было настрого запрещено рассказывать о ее визитах и здороваться с ней при встрече на улице. Ей нравился маленький Ицхак Леви, будущий депутат кнессета и министр. Когда они встретились через много лет, он напомнил Иехудит, как та устраивала в их доме встречи «с неизвестными людьми»: отец Исхака объявлял: «Сегодня идем к бабушке», — и вся семья в спешке покидала дом, оставляя его в распоряжение Джульетты и ее гостей.

В эти годы Иехудит организовала нелегальную эмиграцию для тысяч людей. Она была настоящим кладезем знаний и культуры, владела несколькими языками — нидерландским, ивритом, английским, французским и немецким, хорошо разбиралась в обычаях и традициях разных стран, и ей удавалось находить все новые способы тайно вывозить евреев из страны через Европу или соседний Алжир. Для разных миссий у нее было несколько фальшивых личностей, и коллеги прозвали ее «женщиной с тысячью лиц». Как-то раз тайный связной из Моссада сказал ей: «Утром ты можешь проснуться англичанкой, закончить день голландкой, а в полночь лечь спать немкой». Другие активисты восхищались ее актерским талантом: с самого начала операции она решила, что будет притворяться чудаковатой особой, чтобы ее