обвинению и осужден на восемь лет лагерей. Это было в 1944 году. В том самом году, когда у меня было горе: я был ранен в боях за освобождение Севастополя. Я был моложе Вадима Алексеевича на двадцать лет. Мы ни разу с ним не встречались, но многие годы нас связывали очень добрые, дружеские отношения. Моя жена Галя в ту пору мне еще официальной женой не была, но близким человеком – безусловно.

Эдуард Асадов

Так вот, Галина Валентиновна как мастер художественного слова была с гастрольной поездкой в Магадане. И там ей сказали, что Вадим Козин поет несколько песен на мои слова. Ее это заинтересовало, и она посетила Вадима Алексеевича, который встретил ее очень сердечно. Галя сказала ему, что через две недели мне будет сорок лет. Первый юбилей. И Вадим Алексеевич наговорил на пленку для меня очень светлые слова и спел песню, автором которой был сам, на стихотворение «Ее любовь». И вот Галя, придя ко мне в день рождения, предложила поставить пленку на магнитофон. И каково же было мое удивление, когда я услышал все, что сказал мне Козин, и все то, что он спел! Вот так и завязалась у нас дружеская переписка. Когда ему исполнилось семьдесят лет, я послал ему вместе с телеграммой теплые стихи, и он отпечатал их на пригласительном билете по случаю своего юбилея. И прислал мне один такой билетик. А потом он прислал мне целых две кассеты своих песен с веселыми комментариями, а в конце, поздравляя меня с пятидесятилетием, спел веселый цыганский тост. Есть такой тост, когда цыгане приветствуют гостя и предлагают поднос с чаркой вина, а он кладет на него ассигнацию. И вот Вадим Алексеевич лихо и озорно спел мне этот тост, где есть слова:

…Выпьем мы за Эдю, Эдю дорогого,

И пока не выпьем, не нальем другого!..

У меня до сих пор хранится эта пленка. А еще лежит в коридоре, на полке осенняя фуражка из меха нерпы, которую прислал мне Вадим Алексеевич. И хотя прошло уже немало лет, фуражка эта прекрасно сохранилась и я по-прежнему надеваю ее в осенние дни.

У Вадима Алексеевича есть цикл песен на стихи Эдуарда s Асадова. Накануне пятидесятилетия поэта Козин узнал, что тот сильно заболел. И вот маэстро, которому уже тогда было за восемьдесят, записал на кассету все свои асадовские песни и выслал ему. Через некоторое время пришло письмо, где есть такие строки: «Моя жизнь не была усеяна розами, в ней было много страданий, но, поверьте, я плакал редко. А вот Ваш голос, Ваше искусство, Ваш подарок выбил-таки из моих незрячих глаз, а может, и из самой души “скупую мужскую слезу”. Спасибо Вам, Вадим Алексеевич, за песни, за Ваше искусство, за то, что Вы есть! Дай Вам Бог здоровья. Ваш Э. Асадов».

♦ Анатолий Костырин:

Вадим Алексеевич Козин узнал о том, что в Америке выпускается его пластинка, где-то в 1984 году. Тогда его поклонники-моряки, которые часто к нему приходили к нему, привезли небольшую вырезку из эмигрантской газеты. В этой вырезке было написано, что впервые на долгоиграющем диске знаменитый внук Вари Паниной и достойный продолжатель ее традиций в цыганской песне Вадим Козин исполняет свои знаменитые романсы. Он, конечно, встрепенулся и был изумлен, что вот в Советском Союзе, несмотря на все требования, просьбы, обращения многих его поклонников, никак не пробивается ни одна его пластинка, а где-то в Америке их издают и даже пишут об этом газетах. Он загорелся достать эти диски. Но как? К счастью, у него в Германии жила давняя поклонница Алиса Новацкая. Она слышала его девчонкой, еще до войны, когда Козин гастролировал по Украине, а потом, во время оккупации Харькова, была вывезена немцами в Германию и там волею судьбы осталась. В начале 80-х она как-то разузнала, что он живет в Магадане, и к тому времени уже наладила с ним хорошую переписку. Иногда высылала ему какие-то приятные мелочи: чай, сладости, одежду… Именно Алиса нашла возможность приобрести эти пластинки через своих знакомых в Америке и выслала ему.

Через некоторое время приходит ему посылка, а там две пластинки. Он обрадовался очень. Очень. Но о прошлом не забывал. Обрадованный, сразу первую пластинку понес в КГБ спросить, можно ли пользоваться этой пластинкой, чтобы они рассмотрели и дали, значит, разрешение. Чекисты, конечно, особого значения этому не придавали, но из уважения сказали: хорошо-хорошо, Вадим Алексеевич, мы проверим. Он им оставил на неделю, потом вернули ему. Так он несколько раз заходил в магазин «Мелодия». Там был отдельчик в магазине, где можно было записать на кассету какие-то вещи музыкальные или прослушать пластинку, которую хочешь купить. И вот он придет в этот магазин и просит работников проиграть пластинку: «Мне тут что-то прислали, так как у меня нет проигрывателя, я не могу послушать, что тут записано…» Ну, это притворство было всем понятно, тем не менее надо было видеть, как он радовался и слушал свои пластинки на электропроигрывателе.

♦ Рудольф Фукс[38]:

…Мы очень любили песни Вадима Козина, но о его судьбе в 1980 году было толком ничего не известно. Преданной поклонницей таланта певца была и первая хозяйка русской фирмы грамзаписи «Кисмет» Анна Дмитриевна Корниенко. В далеких 40-х годах они напечатали даже пару его дисков на 78 оборотов, куда вмещалось всего несколько композиций. Передавая мне дела компании, она взяла с меня слово: непременно издать диск-гигант Вадима Козина. Обещание я сдержал. Для первой пластинки исходники отыскались с трудом. Удалось найти только старые записи довольно плохого качества, но диск я сделал.

Вадим Козин – обложка пластинки фирмы «Кисмет»

К тому моменту Анна Дмитриевна, тяжелобольная, лежала в госпитале. Никогда не забуду того дня и ее благодарного взгляда в тот момент, когда я протянул ей новенький альбом. Она бережно взяла его и спрятала под подушку. Не могу… Каждый раз это воспоминание вызывает у меня слезы на глазах… До выхода второй пластинки моя благодетельница не дожила… Но мы сделали прекрасный диск, я назвал его «Последний концерт». Оригиналы для выпуска удалось приобрести у одного мужичка, эмигрировавшего в Штаты из Сочи, где он много лет держал студию звукозаписи. В хрущевскую «оттепель» Козина ненадолго отпустили с концертами на