Шрифт:
Закладка:
– Нет, здесь все верно.
– Разверни, – сказал Первый, пододвигая к нему чернильницу. Взял у Эрика исписанный листок. – Действительно интересно. Сам додумался или дорабатывал идею наставника?
– Сам.
– Интересно, – повторил Первый. Перевел взгляд на Альмода. – Слушай, отдай парня мне! – Альмод хмыкнул и вопросительно посмотрел на него. – И еще скажи, Фроди так и не хочет быть командиром?
– Об этом вам нужно спросить у него самого. Чей отряд не дошел, пока меня не было?
– Отряды не пропадали. Ринд погибла, пусть Творец примет ее душу.
Альмод молча кивнул.
– Но дело не в этом, – продолжал Первый. – Я намерен переформировать отряды и оставить учителей в ставке. Всех: и плетельщиков, и мечников. Фроди возьмет отряд без тебя?
Альмод задумчиво покачал головой:
– Справится. Захочет ли – другое дело. Но я не буду отсиживаться в ставке.
– А тебя никто не будет спрашивать. – Первый пристально посмотрел на него, и Эрику на миг показалось, что сейчас посыплются искры. – Но пока это все пустые умствования. Я еще не решил, как это сделать, чтобы не пришлось перетрясать с полдюжины отрядов и набирать по меньшей мере три новых. – Он взглянул на Эрика. – Это не то, о чем следует болтать с новыми приятелями. Понял?
– Да.
– Как вы собираетесь оставить в ставке пацана, чтобы об этом никто не трепался?
– Отложить посвящение, например. Под любым предлогом. Повод найти нетрудно. А потом мне придется поторопиться с решением.
– И те, кто останется на прорывах, начнут люто завидовать тем, кто перестал на них ходить… – задумчиво произнес Альмод.
– Пророкам же не завидуют.
– Откуда вам знать?
Первый хмыкнул:
– Пророки рискуют на каждом бдении. Но в чем-то ты прав. Поэтому я и говорю, что надо хорошо подумать. Возможно, я все же решу оставить все как есть. А пока – отдай мне парня. Жалко будет, если такую голову сложит.
– В прошлый раз вы хотели отобрать у меня Ингрид, переведя в другой отряд. Чтобы в ставке всегда был кто-то, способный учить. Хотя мечников и без нее хватает. Теперь – Эрика. В следующий раз, если я до него доживу, обязательно поспорю с Ульваром или Астрид, захотите ли вы перехватить у меня очередного четвертого.
– Ну-ну.
– Пари?
– Обойдешься. – Первый посмотрел на Эрика. – А сам ты чего хочешь?
– Не знаю, господин.
– Альмод, выйди.
– Не стоит, господин, – сказал Эрик. – Я…
Возможность преподавать – и не малолетним балбесам, многие из которых еще не слишком понимают, за что их забрали из дома и заперли в университете, а взрослым… И кое-кто из них, как и он сам, тоже наверняка не знает, за что его забрали из привычного мира, каков бы тот ни был, и бросили навстречу тварям. Которых он тоже сможет больше не видеть. Как не видеть черных небес, разноцветных солнц. И драконов, если Альмод все же не врет.
Возможность не видеть его самодовольную рожу, разве что мельком в ставке. И остальных. Того, кто спас ему жизнь, сам при этом едва не погибнув. И ту, что дала ему возможность почувствовать, что и он на что-то годен. В то, что Ингрид не заметила того волка, Эрик не верил.
– Я предпочел бы остаться на том месте, где я сейчас, – заявил он.
– Альмод, все же выйди.
Тот снова неподражаемо передернул плечами. Мягко закрылась дверь. Опустилось плетение, защищающее от подслушивания.
– Он предупреждал тебя, что такая просьба может возникнуть?
– Нет, господин.
– Ты не похож на искателя приключений. И Стеклянная пустыня далеко и от твоей родной деревни, и от Солнечного.
– Озерное недалеко.
– У тебя там остались родичи? Или сам видел последствия?
– Нет.
– Значит, личных причин драться с тварями у тебя тоже нет. Чем Альмод тебя запугал?
Эрик вспыхнул:
– Вы хотите сказать, что я похож на труса?! – И запоздало добавил: – Господин.
Первый рассмеялся:
– Нет! Прости. Но я слишком хорошо знаю Альмода. Он способен вывести из себя любого и очень быстро наживает врагов. Едва ли ты возлюбил его за прошедшие дни.
– Меня никто не запугивал! – набычился Эрик.
– Тогда почему?
Он помедлил, подбирая слова:
– Вы предлагаете мне безопасность. Но не свободу.
Первый помолчал.
– Понимаю. Но свободу я тебе дать не могу. От нас не…
Первый вскрикнул и рухнул прямо там, где стоял. Задергался, сипя. На губах появилась пена. Эрик слышал о подобном, но увидеть самому оказалось страшно. Он застыл столбом на несколько мгновений. А потом все получилось одновременно: скинуть плетение, приглушающее звук, заорать во всю глотку, зовя Альмода, метнуться к Первому, рухнуть на колени рядом, по пути прихватив со стоящей у стены кушетки подушку, подсунуть под голову, мягко придерживая за плечи. Касаться бьющегося было неприятно, но не бросать же его.
Альмод влетел, хлопнув дверью, и склонился над ними:
– Все правильно. Теперь только ждать.
Сам он, впрочем, ждать не стал: начал диагностическое плетение.
– Часто с ним так? – спросил Эрик.
Говорят, такие приступы продолжаются не дольше пяти минут. Ему казалось, что этот тянется уже вечно.
– В первый раз вижу. Но… – Альмод присвистнул. – Смотри!
Эрик посмотрел. Прямо в ткани мозга что-то чужеродное… неправильное. Что-то, что будет разъедать плоть, пока человек не умрет. Почти как твари, только самозародившееся в теле.
– Никогда такого не видел. Только читал. У него болела голова?
– Да кто ж знает? – ответил Альмод. – Я видел. Давно, в Солнечном, Лейв радовался, как ребенок, что может показать это школярам.
– Целитель, например, может знать.
– Откуда здесь взяться целителю? Больных чистильщиков не бывает.
Эрик сказал бы, что вот прямо сейчас держит за плечи того, кого не бывает, но вместо этого спросил:
– Почему?
– Подумай! – бросил Альмод. – Но все-таки я удивительно удачно заглянул к тебе на защиту. Практическое применение довольно ограниченно, говоришь?
– Ты убьешь его, если ошибешься и захватишь плетением больше нужного, – охнул Эрик. – Или сделаешь калекой.
– Предлагаешь оставить все как есть и дождаться, пока он умрет сам?
Эрик покачал головой.
– Но кое в чем ты прав, – сказал Альмод. – Поэтому марш отсюда! Тебя здесь не было, и ты ничего не видел.
