К и ш. Это значит… это значит…

Ф р а н ц о. …что похорон не будет?!

С и л ь в а й (глухо). Профессор Йордан передает всем сердечный привет. Его пациенты с честью выдержали испытание, перенесли тяжкий кризис и теперь вне опасности. Профессор убежден, что в недалеком будущем, сразу же после международного конгресса, они смогут приступить к работе…

Ф р а н ц о. Черт побери! Значит, все-таки эксперимент удался?

С и л ь в а й. Да, эксперимент удался. (Тихо, с горечью.) А какие прекрасные могли быть похороны… (Бьет кулаком по столу.) На высшем уровне!

Занавес.

Антракт.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

На заднем плане — строящийся дом: стены еще не облицованы, окна слепы, пусты. Около дома — хаотическое нагромождение стройматериалов, брошенные инструменты, словно все строители разом покинули площадку.

По просцениуму ж е н щ и н а, жена господина Гашпара, везет пустую тачку. Затем появляется  Э л и а ш, все в том же синем пиджаке, в галстуке бантом и снова — с магнитофоном.

Явление первое

Ж е н щ и н а  и  Э л и а ш.

Э л и а ш (окликает ее). Будьте добры, вы не скажете, где мне найти супругу господина Гашпара?

Ж е н щ и н а (недоверчиво). А что вам от нее надо?

Э л и а ш. Я принес ей добрую весть.

Ж е н щ и н а. Добрую? (Колеблется.) Я жена Гашпара. Но на разговоры у меня нет времени.

Э л и а ш. Позвольте… (Кланяется.) Элиаш, очень приятно. Свидетель, прошу прощения. Я видел, как вашего супруга… это самое… (Отирает со лба пот.) Очень сожалею, что не сумел вовремя прийти на помощь… Как это ни печально, я потерял сознание… Это было ужасно… ужасно!

Женщина равнодушно слушает.

Э л и а ш. Но теперь все уже в порядке! (Торжественно.) Госпожа Гашпар… сегодня вы можете увидеть своего супруга… то есть обоих своих супругов!

Ж е н щ и н а. Сегодня? Так это и есть ваша добрая весть?

Э л и а ш. Вы не рады? Неделю назад они перенесли тяжелый кризис, но теперь здоровы… как быки! Неделю назад профессор Йордан выставил меня из клиники, а сегодня… сегодня он сам срочно вызвал меня! И знаете зачем?

Ж е н щ и н а. Это ваше дело.

Э л и а ш (взволнованно). Он разрешил мне взглянуть на пациентов! И вам, разумеется, тоже. Госпожа Гашпар, за углом меня ждет такси. Поедемте!

Ж е н щ и н а. Еще чего! А кто будет работать, достраивать дом? Разве вы не видите, что я занята?

Э л и а ш. Простите… неужели вы не рады?

Ж е н щ и н а. Вы что, решили посмеяться надо мной?

Э л и а ш. Я решил вас поздравить. Ваш муж вернется. Он избежал почти неминуемой смерти. И теперь к вам вернутся двое… Представьте себе — двое!

Ж е н щ и н а. Благодарю покорно. И я еще должна радоваться?

Э л и а ш (в полной растерянности). Мадам, я думал…

Ж е н щ и н а (резко). А знаете, что думала я? Что выхожу за нормального мужчину. А не за хлюпика… не за трясогузку поганую, тряпку… которая чуть что — рвется пополам! Тьфу!

Э л и а ш. Успокойтесь, мадам… ведь он не виноват!

Ж е н щ и н а. У нас и так уже четверо детей. А что будет теперь, когда они примутся за дело вдвоем?

Э л и а ш. Они оба — ваши законные мужья, мадам…

Ж е н щ и н а. Да я-то выходила только за одного! И не обязана заботиться о двоих! (В ярости.) Варить, обстирывать, убирать… Да еще прикажете обоим рожать детей? Ну уж нет! В сутках только двадцать четыре часа. Что ж, и мне прикажете разорваться, как этот недотепа?

Э л и а ш. Но поймите же, мадам… Это почти чудо! Уникум, какого нет во всем мире! И с точки зрения медицины…

Ж е н щ и н а. Хорошенький уникум, коли их двое! Да и какая мне от этого выгода? Стала для всех посмешищем, больше ничего. Вся улица смеется. Жена двух мужей! Жених старшей дочери вернул обручальное кольцо, испугался, что у него будут сразу два тестя. Малыши возвращаются из школы в слезах.

Э л и а ш. Успокойтесь, мадам… Скоро все насмешки прекратятся. Люди станут вам завидовать!

Ж е н щ и н а. Вот уж есть чему!

Э л и а ш. Ведь ваш супруг… больше не принадлежит ни этой улице… ни этому городу… Теперь, прошу прощения, он принадлежит истории! Всему человечеству!

Ж е н щ и н а. Так пускай человечество о нем и заботится, а меня оставьте в покое!

Э л и а ш (с энтузиазмом). Ах, поймите, мадам… Даниэль Гашпар — первый человек на свете… который разорван на части не гранатой… не бомбой… и это не результат насилия! Это первый человек, разорвавшийся на части в результате мирного и плодотворного труда! Гордость человечества, мадам, историческая личность! Светоч прогресса… факел… освещающий людям путь… к миру и благоденствию!

Ж е н щ и н а. О господи… (Презрительно.) Факел! Кто прожил с ним двадцать лет, вы или я?

Э л и а ш. Ваш дом будут осаждать журналисты, врачи, кинооператоры… Сюда сойдутся специалисты со всей округи… съедутся ученые всего земного шара! Ваш дом станет средоточием…

Ж е н щ и н а. Только этого мне недоставало! Вы что, не видите? У дома еще нет крыши, нет облицовки… ни электричества, ни канализации, ни водопровода! И все сбежали. Каменщики, плотники, монтеры — все… Смылись, как только его разорвало! Испугались, что им не заплатят. Стройка остановлена… долги растут, а хозяин изволит валяться по больницам!

Э л и а ш. Зато господин Гашпар получит два жалованья! И гонорары, мадам, гонорары! Газеты будут платить за каждое его слово, за каждую фотографию… и медики тоже, лишь бы собственными глазами увидеть это живое чудо! Деньги так и посыплются в ваш дом! Вы разбогатеете, мадам…

Ж е н щ и н а (кричит). Не надо мне такой славы! Не надо таких денег. Мне нужен нормальный мужчина, а не такой, которого показывают людям, точно телка о двух головах! Я не позволю превращать свой дом в цирк! Понимаете? Никогда! Пускай он вовсе не возвращается!

Э л и а ш. Не говорите так, прошу вас!

Ж е н щ и н а (безапелляционно). Или вернется один — или ни одного. Для двоих тут места нет!

Э л и а ш. Опомнитесь, мадам… неужели вы не понимаете…

Ж е н щ и н а. И оставьте меня в покое! У меня нет времени. (Толкает тачку.) Тарзан, Тарзан! Покажи господину дорогу!

За сценой раздается яростный лай. Элиаш, зачарованный, слушает. Затем поспешно достает свой магнитофон.

Э л и а ш (блаженно). Какой голос… Боже, какой голос! Такого я еще не записывал! Словно тур! (С магнитофоном в руках подходит ближе. Собака как назло умолкает.) Ну-ка, еще… еще. Тарзанка, дорогой… Ну, пропой свою песенку! (Снова захлебывающийся лай. Одновременно доносится злобный женский голос.)

Ж е н щ и н а (из-за сцены). Вы зачем дразните пса? Убирайтесь, говорю вам! Или я спущу его с цепи! Ату, Тарзан! Ату!

Элиаш в страхе пускается наутек. Собака за сценой яростно лает.

Занавес.

Полуминутный перерыв.

КАРТИНА ПЯТАЯ

На сцене множество ламп, больших и малых: хромово-серебристые рефлекторы, изображающие горное солнце, инфракрасные лампы и т. п., — словно на киностудии или