— Вот эти зелёные, — тыкает пальцем.

— Милая, это стручковая фасоль. Она очень полезная, попробуй, — дочь смотрит на меня, подозревая в самом тяжёлом грехе — попытке уговорить её попробовать что-то новое. Тут легче дождя зимой дождаться. — Я пока посуду помою и посмотрю, что нам надо в магазине купить, а ты доедай.

Осматриваю шкафы и краем уха слушаю, что делает Милана. Марсель тихонько ворчит и причавкивает «гусеницами», которых она в тайне от меня скармливает ему. Вот кто рад собаке, так это дочь. Они не расстаются. Постоянно обнимаются и вместе хулиганят. Вчера малышка устраивала салон красоты. Теперь Масик ходит с блестящим маникюром на всех лапках. В прямом смысле блестящим. Она накрасила ему когти своим детским лаком с блёстками.

— Я всё, — громко объявляет дочь.

Оборачиваюсь к ней. Марсель стоит, передними лапами опираясь на стол, и облизывает тарелку. Качаю головой и поджимаю губы. Орать бесполезно. Дело уже сделано. Пёс довольный собой «целует» Милану в щеку и тихо устраивается у её ног. Глаза, как бездонные плошки. Если бы не знала этого всеядного хулигана, то подумала бы, что он дня два голодал. Он, как крокодил, что ни дай, всё лопает и ничего с ним не случается.

В магазине нам нужны совершенно обычные продукты, поэтому идём в ближайший к дому. Солнечная погода не характерна для Питера, но в этом году осень какая-то сухая. Дождей мало и только порывистый колючий ветер напоминает о том, что скоро зима. Привычно оставляю Марселя у магазина. Привязываю поводок к перилам, подальше от входа. Он всегда сидит и смирно дожидается, когда его заберу. Знаю, что Сергей так тоже делает. Видела несколько раз.

Пробегаемся с Милой, набирая в корзинку всё нужное и не сильно, но тоже нужное. Зачем писать списки, если всё равно покупаешь не то, или то, но по дороге к кассе добавляешь ещё всякой ерунды? Расплачиваемся и выходим. Малышка бежит вперёд. Она переживает, что пёс по ней соскучился.

— А где Мася? — Дочка разводит руками и с надеждой смотрит на меня.

Не совсем понимая, что случилось, осматриваюсь на улице. Люди вокруг идут по своим делам. К остановке подъезжает полупустой автобус. Где-то вдалеке сигналит трамвай. А собаки нет. Между двумя парнями, переходящими дорогу, замечаю знакомый короткий хвост. Увели? Украли! Хватаю Милу за руку, и мы бежим за похитителями.

— Стойте! — Кричу, как будто парни поймут кому и остановятся. Нам приходится дождаться зелёный свет на переходе, но хорошо, что пешеходная дорожка тут прямая и никуда не свернёшь. — Мальчики, стойте! — Повторяю из последних сил, когда до них остаётся пара метров. — Это моя собака, — заявляю громко, практически выплёвывая лёгкие на асфальт. Ненавижу бегать! Мила тоже запыхалась, но видно, что пробежка далась ей легче.

— Мама, это не он, — одёргивает меня дочь.

— Как это не он?

— Надин, нельзя, — командует собаке молодой парнишка. На вид им обоим лет по семнадцать. Оба высокие брюнеты, в спортивных костюмах и коротких курточках. И собака. В наморднике и со шлейкой. А наш был с ошейником. К тому же Надин. Значит девочка. Краснею и скомкано извиняюсь, объясняя, что мой пёс куда-то делся.

— Может вам помочь? — Предлагает один из парней. Какие-то они одинаковые, а может просто расплываются в моих глазах из-за набежавшей влаги.

— Спасибо, мы справимся, — горестно опускаю плечи.

— Где был ваш пёс? И как его зовут? — Спрашивает второй. Даже голоса у них чем-то похожи. Братья?

— Его зовут Масик, — почти плача отвечает Милана.

— На самом деле его зовут Марсель, — уточняю, чтобы потом снова не случилась путаница.

— Прям, как у тренера, — хмыкает он, а я замечаю на рукаве куртки знакомый оскал белого зверя.

— Не переживайте, найдём, — обещает первый. — «Тигры» в беде не бросают, особенно девчонок, — подмигивает Милане, и та радостная несётся искать своего напарника по хулиганству.

Глава 28

Все вместе возвращаемся к магазину. Матвей и Тимофей привязались намертво, особенно после того, как узнали, что это не моя собака, а их тренера. Как тесен мир! Братья вместе с Миланой придумывали план поисков, а я уже думала, как буду извиняться за свою ошибку. Парни оказались близнецами. Их совсем нельзя различить. Только у Тимофея небольшой шрам на верхней губе. Если не приглядываться, то и не заметишь. Матвей радостно скалится и рассказывает, что это он побил брата на детской площадке за то, что тот отказался делиться машинкой, когда им было пять лет.

— Это был единственный раз, когда я тебе уступил, — бьёт Тимофей брата в плечо кулаком. — Младшим надо уступать, — и тут же получает сдачу. Надин горестно вздыхает и мотает головой. Кажется, она тут самая старшая, а никак не два оболтуса, которые цепляют друг друга по поводу и без.

— Марсель, — зову свою потеряшку.

Может быть, он ушёл совсем недалеко? Никто не отзывается. Только сейчас замечаю поводок и ошейник напротив магазина. Снял, а может быть сняли. Мы зовём его все вместе и разделяемся, чтобы быстрее осмотреть территорию вокруг.

— Масик, — всхлипывает дочка, — вейнись. Мася!

Хочу успокоить малышку, сказать ей, что он обязательно найдётся, но не успеваю. Из-за большого, размером с газель, зелёного контейнера выбегает наша пропажа с добычей в зубах. Малышка, радостно попискивая, бежит к нему.

— Стой! — Смотрю на Марселя и дохлого голубя в его зубах. — Не подходи к нему, — говорю Милане, и она останавливается. — Марс, ты — крокодил! — Волна облегчения окутывает с головы до подкашивающихся ног. Мне и самой хочется подбежать к нему, но брезгливость побеждает. До появления дочери я никогда не задумывалась о том, что где-то могут быть опасные микробы и бактерии. Теперь же, каждый предмет кажется чуть ли не биологическим оружием, особенно животное. У него же могут быть и глисты, и лишай, и чёрт знает, что ещё. — Выплюнь! Фу!

Пёс недовольно кладёт птичью тушку рядом с собой и ложится на неё. Обтирается об неё головой, а затем и всем телом. От шока не могу сказать и слова. Меня словно прихватил паралич и не хочет выпускать из своих объятий.

— Фу-у-у-у, — зажимает пальчиками нос Милана.

— Твою… — Смотрю на дочь. При ней точно ругаться не стоит.

— А вот и пропажа. Поздравляем! Вы его нашли, — доносится сзади.

— Угу, — угрюмо киваю. — Только, что теперь с ним делать? — Горестно вздыхаю и оборачиваюсь на смеющихся парней.

— Мыть, — отвечают хором.

— Только их моют раз в полгода, иначе может появиться раздражение и сыпь, — предупреждает, кажется, Тимофей.

— Ну мы пойдём, у нас