могли выполнить. Ну, а когда строй врага нарушен и внутри бушует паника, разить врага самое то. Тем более, что здесь не так много было венецианцев, которые специализировались на ближнем бое. Или были? Все же бой на корабле имеет свою специфику. Но варяги не задумывались о том, какие мастера им противостоят, они просто убивали своих противников.

Десять минут и оборона была прорвана на одном участке, где командовал сам Ивар. Чуть позже прорыв случился на еще одном участке. Враг бежал к порту, видимо, руководствуясь командой «спасайся, кто может!» Внутрь периметра хлынули не менее десяти тысяч варягов, а еще и три сотни конных воинов Братства, среди которых были переодетые под русичей сотня катафрактариев Арсака. До сих пор официально император не лез в разборки, византийские войны только безучастно взирали, как за них воюют.

Началось избиение, уничтожение. Насилие захлестнуло квартал. Ивару на силу удалось отсечь своих же бойцов от домов генуэзцев. Пусть они и не вышли, и не ударили в спину венецианцам, однако, не согласились помогать своим конкурентам. Так что жизни им будут сохранены, но выкуп должен быть. Нельзя быть чуточку своим и оказаться нейтральным в сложившейся ситуации. Тут или с нами, или против нас. Ну, а хочешь руководствоваться принципом: «ни нашим, ни вашим», так плати!

В порту так же шел бой. Русичи, поддержанные некоторым количеством варягов, хотели не допустить сожжения венецианских кораблей. Теперь стоял уже вопрос не о том, чтобы победить, а чтобы сохранить больше добычи, даже самих венецианцев, которых можно очень даже удачно продать в рабство тем же туркам-сельджукам.

Еще бы не рассориться между собой от полученных женщин и добычи. Но то, что варяги окажутся довольны замятней, точно. Были уже разговоры об уходе со службы, так как василевс задерживал выплаты. А сейчас и выплаты есть, и добыча… Ивар даже подумывал над тем, чтобы послать на родину и запросить дополнительные отряды.

Глава 10

Что сложнее, начать войну, или ее закончить? Выиграть сражение, или правильно распорядится победой? Казалось бы, весьма тривиальные вопросы. Ответ напрашивается сам собой, что важнее всего победа. Вот только, когда сталкиваешься с тем грузом, той работой, что нужно провернуть после успешного завершения сражения, все становится не таким однозначным.

Мы победили и теперь, уже считай, что и не существует такого квартала Константинополя, как Венецианский. Нет, две третьих зданий и сооружений вполном порядке, но населять, почти что четвертую часть Великого города, будут явно не венецианцы.

Константинополь вновь бурлил, веселясь и высказывая хвалу своему императору. Правду говорят, что от любви до ненависти лишь один шаг. Вчера императора не любили, ждали от него явно ошибочных действий, сегодня же мало было тех, кто проклинал василевса, пожалуй, только пару семей и осталось. Это те, чьи родственники все же погибли в плену. Но их стенания и плачь заглушались гулом счастливой толпы.

Константинополь перенаселенный город, в котором проживало больше шестисот тысяч людей. Для города из будущего — это так, вполне себе город-середнячок. Вот только зданий выше четвертого этажа тут было мало, а большинство населения ютилось в таких малых комнатушках, советская коммуналка показалась бы раем и вершиной комфорта. Да и размер города определялся его стенами, лишь немногие решались жить за пределами стен, абсолютно спокойных времен у Византии, пожалуй, что и не было. Так что в тесноте приходится жить, но за могучими стенами.

А теперь целый квартал, где проживало около шестидесяти тысяч европейцев, резко освобождался. Народ ждал справедливого распределения жилплощади. А справедливость это что? Правильно, это когда мне дадут, а соседа обделяют. Не существует справедливости абсолютной, есть только то, когда одним хорошо, а другим в это время не очень. Я знал, что в будущем могут появиться те, кто назовет себя коммунистами и станет строить справедливый мир. Но все ли у них получится? К сожалению, далеко не все.

А какая может быть справедливость по отношению к побежденным? Горе им! Точно, больше двадцати тысяч венецианцев были убиты в ходе операции. И это не только воины, к сожалению. Все же я имею понятие о гражданском населении, но тут моей воли оказалось недостаточно. Почуявших кровь, воинов-варягов, да и мои далеко не ушли от этого, сложно остановить, и я не предпринимал особых усилий. Невозможно бороться со стихией, иногда только можно ее возглавить!

Важно было действовать на контрасте: с одной стороны насилие и смерть, с другой, перспективы жизни, пусть и в далекой Руси. Мои люди старались быстро выяснять, где живет тот, или иной мастер и брали его под охрану. Выживали те, кто был ремесленником. Особенно я напирал на стекольщиков, оружейников и корабелов. Вот они, когда такие находились, сразу же грузились на наши корабли и уходили в море, с глаз долой. Поживут пока в таких условиях, да и сбежать, когда находишься в двух-трех верстах от берега, не выйдет.

И все-таки Мануил совершил моими руками, ну и лапищами Ивара, ошибку. Это стало понятным после того, как началась гонка за ремесленниками. Пожалуй, что до трети всего производства в Константинополе обеспечивали именно европейцы. И стекольное производство, тех же браслетов, бусин, все это венецианцы. Вот, наверное, откуда и пошли мурановские стеклоделы [остров Мурано — центр венецианского стекольного производства, где изготавливали и зеркала].

Я еще сложно себе представлял, как именно распорядится главным активом, который оказался нужен только мне, — людьми. Где селить, чем кормить. Никаких отдельных «кварталов» в своих землях я допускать не хотел. Нужно ассимилировать людей, делать их православными. Но добраться еще нужно до дома. В любом случае, ремесленники мне нужны — это, как я надеюсь, качественный рывок во многих производствах.

Хочу домой, но понимаю, что не меньше месяца я тут еще провожусь.

Добыча с Венецианского квартала была очень серьезной. Это совсем иной уровень трофеев. Тканей просто огромное количество. Мне хватит взятого, чтобы одеть в шелка половину, или даже больше, женщин, проживающих на моих землях. И не только шелк, были парча, шерстяные ткани. Много было и предметов: серебряная посуда, ремесленные принадлежности.

Две тысячи арбалетов досталось нам. Варяги не очень уважали это оружие, они забирали себе тисовые луки. Мечей нам досталось не много, но больше сотни. А еще кольчуги, пусть и мало их, шлемы, копья, иного вооружения, кони. Обувь — в этом мире это ценный товар, и вот его набрали много. Пусть это что-то вроде мокасинов, но и тапки из грубой шкуры — это ценное приобретение.

Золотишка и