«Олли - расист.»

«Верно, но и Энди Паркер тоже.»

«Да, но я должен работать с Паркером, он в чёртовом отделе. Я не должен работать с Олли.»

«Он - опытный полицейский.»

«Ха!», - сказал Хоуз.

«Да. Между ним и Паркером есть разница.»

«Я не вижу никакой.»

«Есть. Это как разница между росичкой и одуванчиками. Паркер - это росичка, уродливая, как чёрт, и абсолютно ни на что не годная. А Олли - одуванчик…»

«Да уж, одуванчик», - сказал Хоуз.

«Одуванчик», - настаивал Карелла. «Такой же уродливый, как и росичка, только цветёт красивыми жёлтыми цветками. И не забывай, что его можно класть в салат.»

«Я бы хотел положить Олли в салат», - сказал Хоуз. «И утопить его в масле и уксусе.»

«Пусть он сам разбирается, Коттон. Он сказал, что свяжется с тобой?»

«Он должен появиться в отделе с минуты на минуту. Знаешь, чего бы мне хотелось? Я бы хотел, чтобы Арти Браун был рядом, когда он начнёт изрыгать свой расовый навоз. Арти стукнет его по заднице и отправит в подарочной упаковке к дяде в Алабаму.»

«Зачем он сюда придёт?», - спросил Карелла.

«Он думает, что я еду с девушкой Бенджамин. Расскажи ему, что случилось, ладно? Может, он сразу вернётся домой и воткнёт булавки в свою маленькую куклу Сидни Пуатье (багамский и американский актёр, первый темнокожий актёр, получивший «Оскар» за лучшую мужскую роль, впоследствии дипломат – примечание переводчика).»

«Насколько плоха девушка?»

«Очень плоха. Похоже, они сломали ей челюсть и обе ноги.»

«Почему?»

«Я не знаю. Сейчас здесь Киссман, поговорим позже. Ты направляешься домой?»

«Через некоторое время.»

«Думаю, нам лучше встретиться по этому поводу сегодня вечером, Стив. Всё усложняется.»

«Да», - сказал Карелла и повесил трубку.

Вряд ли найдётся что-то, что нельзя открыть ломом, за исключением, может быть, банки анчоусов.

Хоуз, Киссман и детектив Бойд из 83-го участка использовали своего рода безостановочный подход, открывая запертые ящики в фотолаборатории Хэррода. Вместо того чтобы открыть один ящик, а затем изучить его содержимое, они открыли вообще все, всего шесть ящиков, а затем сели изучать их содержимое в своё удовольствие. Им потребовалось десять минут, чтобы открыть ящики, и почти час и десять минут, чтобы перебрать их содержимое. Поскольку единственным источником света в фотолаборатории была красная лампочка, висевшая над стойкой, они перенесли все шесть ящиков в спальню, включили верхний светильник и сидели среди ящиков и между ними, как дети, роющиеся в старой мебели и одежде на чердаке старого дома в дождливый день. Снаружи шум улицы стал стихать - это был обеденный час в Даймондбэке.

Чарли Хэррод был очень занятым человеком.

Как и Элизабет Бенджамин.

Отчасти занятость Хэррода была связана с приёмом наркотиков. Если заключение судмедэксперта и оставляло какие-то сомнения в том, был ли Чарли наркоманом, то все они исчезли, когда детективы изучили содержимое первого ящика. В пустой коробке из-под сигар в этом ящике они нашли шприц для подкожных инъекций, чайную ложку с почерневшим дном и погнутой ручкой, и полдюжины спичек. В корпусе двухэлементного фонарика они нашли три стеклянных пакетика с белым порошкообразным веществом, которое приняли за героин. Во второй пустой коробке из-под сигар в том же ящике, которая, предположительно, хранилась как страховка на случай тяжёлых времен, они нашли булавку, пипетку и покрытую копотью крышку от бутылки, вставленную в петлю из медной проволоки. Крышка от бутылки служила импровизированной ложкой, которую использовали для нагревания и растворения героина в воде; булавка служила для прокалывания вены; пипетка служила для введения наркотика в кровь - очень примитивно, но очень эффективно, если обезьяна была у вас на спине, шприц сломался, а кухонная утварь закончилась.

Дальше в ящике обнаружилась коллекция книг, брошюр, журнальных и газетных вырезок, посвящённых наркотикам и наркомании, в том числе перепечатанные из ежемесячного полицейского журнала, на который подписывалось большинство копов в городе. В отдельной папке из манильской бумаги (относительно недорогой тип бумаги, который обычно изготавливается менее очищенным способом наполовину отбелённых древесных волокон – примечание переводчика) лежала папка с газетными вырезками о конфискации крупных партий героина, арестах толкачей, полицейских акциях против наркотрафика и, похоже, ксерокопия страницы из учебника по токсикологии с описанием симптомов отравления алкалоидами и их противоядий. В первом ящике не было ничего, что указывало бы на то, что Хэррод занимался торговлей. Заначка героина была мизерной - столько, сколько наркоман обычно держит под рукой, чтобы избежать дефицита. Хотя закон в этом городе гласил, что хранение более двух унций героина создает опровержимую презумпцию намерения продать, никто из детективов не считал, что в фонарике Хэррода спрятано достаточно наркоты, чтобы поддержать такое утверждение.

Остальные пять ящиков были забиты папками из манильской бумаги, снабжёнными ярлыками и каталогами в алфавитном порядке. По тому, как была промаркирована каждая из отдельных папок, можно было предположить, что вкусы покойного Чарли Хэррода простирались до литературных, театральных, мифологических, исторических, лингвистических, учебных и религиозных тем. На белых этикетках, приклеенных к закладкам папок, можно было найти такие разнообразные названия, как «Белоснежка и семь гномов», «Лесси», «Троянские войны», «Забота о младенцах и детях», «Золотое руно», «Тарзан. Приёмыш обезьяны», «Радости идиша», «История зоопарка», «Самоучитель Берлица – французский язык», «Война и мир», «Взлёт и падение Третьего рейха» и даже Святая Библия. Однако беглый взгляд на содержимое папок показал, что названия означают в действительности, и, кроме того, что Чарли Хэррод обладал извращённым чувством юмора - папки содержали фотографии.

Некоторые из фотографий были явно недавними и, вероятно, сделаны самим Чарли в его собственной квартире - в основном в спальне, а также в гостиной, на кухне и (в одной примечательной серии) на пожарной лестнице снаружи. Некоторые фотографии представляли собой увеличенные отпечатки снимков, сделанных несколько десятилетий назад, - костюмы определяли разные эпохи, а заметные трещины, разрывы и следы выцветания указывали на источник, отличный от камеры самого Чарли.

Все фотографии были порнографическими.

На них были изображены все мыслимые половые акты, когда-либо совершённые, придуманные или воображаемые людьми и животными любого возраста, цвета кожи, волос и убеждений в дуэтах, трио, квартетах, квинтетах, секстетах (разумеется), группами, толпами, племенами или (как показалось на одном из снимков) целыми народами - с применением или без применения средств ограничения, механических приспособлений, инструментов, установок, орудий пыток или благодеяний духовенства. Поскольку все фотографии были помечены ценниками, можно было предположить, что Чарли был не просто случайным коллекционером. Более того, можно было предположить, что дорогая одежда и автомобиль Чарли были прямым следствием его