Позади слышались его мерные шаги. Ролан проводил меня до кареты и, помогая сесть, еле заметно сжал мою ладонь. Я бросила на него взгляд, полный досады, и отвернулась к Юстафу. Принц ехал со мной и явно находился в плохом настроении.

Какое-то время мы ехали молча, но потом я не выдержала того, как часто принц вздыхает.

— Ваше Высочество, вы поссорились с Амалией? — проявила я чудеса дедукции.

— Нет, Амалия тут ни при чём, — неожиданно ответил Юстаф. — Она не виновата, что настолько привлекательна.

Вот как, принц, наконец, заметил, что на его возлюбленную смотрят и другие.

Прогресс. Оставшуюся часть пути он молчал, и меня это устраивало.

Священнослужители завязали нам с Юстафом глаза. В последний раз спросили, точно ли мы хотим начать испытание. А что мы могли ему ответить? Нет, просто наши отцы два упрямых осла? Вряд ли бы Его Величество, да и герцог оценили нашу честность.

Получив наши сдавленные, но положительные ответы, нас куда-то повели. Когда повязки сняли, мы были уже не в храме. Мы с принцем стояли на идеально гладком круглом и плоском камне. Сзади была пустошь: промёрзшая голая земля с редкими кустиками и растениями. А спереди каменные высокие стены лабиринта. Они были гладкими и нависали над проходом, так, что залезть на них без снаряжения было невозможно.

При одном взгляде на лабиринт по телу пробегали мурашки. Так некстати вспомнились мифы про Минотавра. Стало ещё более жутко. Надо было захватить клубок какой-нибудь. Но хорошая мысля, как говорится...

Двое священников молча толкнули нас в спину. Как только мы шагнули в лабиринт, он закрылся. Сзади нас выросла каменная стена.

— Летиция, — наконец, Юстаф обратился именно ко мне. — Напомни, что мы должны делать?

Глава 24

Я посмотрела на принца, как на идиота. Впрочем, почему “как”? Он, похоже, думал только об Амалии, а не о нашем испытании. И не факт, что хоть как-то готовился.

— Нужно всего лишь найти выход из лабиринта и не убить друг друга по дороге, — я закатила глаза.

— Но я не собирался тебя убивать. Только казнить, если ты переступишь черту.

Надо было не забывать, что с Юстафом лучше не шутить. Не понимал.

— Я тоже. Мы просто должны выйти из лабиринта. Вместе, — медленно, как маленькому, проговорила я.

Юстаф кивнул и предложил идти. Поначалу мы шли спокойно, разглядывая стены. Они были не все гладкие, на некоторых, довольно высоко, виднелись высеченные в камне картины-сюжеты. Люди, часто это были воины, драконы. Я всматривалась, пытаясь понять, есть ли между ними связь, но безрезультатно: мы двигались вперёд довольно быстро, а от принца отставать я не собиралась.

Ветер гулял по узкому коридору и пробирал даже сквозь плотное платье. Хорошо, что я догадалась надеть плащ потеплее.

— И что теперь? — Юстаф остановился, и я чуть не врезалась в его спину.

Впереди была развилка.

— Ты меня спрашиваешь?

— Если тебе всё равно, пойдём направо, — повернулся ко мне Юстаф.

— Ваше Высочество. Варианта у нас всего два. Или поворачивать всё время в одну сторону. Или пробить стены до центра, — я достала из небольшой сумки бутыль с той самой разъедающей жидкостью.

Юстаф выпучил глаза и посмотрел на меня со смесью страха и уважения.

— Отец говорил совсем другое... что женщины всегда боятся таких мест и не знают, что делать, — пробормотал он, а затем добавил громче: — Тогда придерживаемся правой стороны. Если заплутаем, используем второй метод.

Я пожала плечами, и мы пошли. В этом лабиринте моё личное испытание состояло в том, чтобы выдержать скуку наедине с этим тугодумом. Было сложно. От нечего делать я начала вглядываться в каменные стены, траву, трещинки. Картины-сюжеты, высеченные вверху, частично стёрлись, сгладились, но кое-что можно было угадать.

— Ваше высочество, это крокодил или дракон? — решила спросить я Юстафа.

Он вздрогнул и обернулся, ища угрозу. Даже меч выставил.

— А ты про рисунки, — успокоился он. — Это дракон. История о святой Миире Латорской.

— И о чём она? — я заинтересовалась.

С недавних пор мне важно было узнать больше о стране Ролана. Может, хоть так я его пойму.

— Она совершила много хорошего, помогала, ходила по миру. Однажды встретила умирающего дракона и решила исцелить его. Но дракон отказался от лечения и за доброту Мииры отдал ей свою силу, — скучающим тоном говорил Юстаф. — Она получила право вознестись и стать одной из богинь — единственная из людей, ведь вознестись могут лишь драконы. Но Миира не захотела стать богиней, а осталась на земле и продолжила нести благие дела... Иногда мне кажется, что Амалия — её реинкарнация, не иначе. Или богиня, спустившаяся на грешную землю...

Меня слегка передёрнуло от слащавого голоса Юстафа под конец этой истории. Только из уважения к императору, другу моего «отца», я промолчала.

Внимательно слушая историю и разглядывая стены, я не сразу заметила, как вокруг начал сгущаться туман. А потом... в один миг я оказалась в другом месте.

Я чувствовала, как меня держат за руки. Из горла вырвался крик боли. Но не физической, душевной. На помост вывели Ролана. Даже не вывели, выволокли и поставили на колени. Он едва смог поднять глаза и встретиться со мной взглядом. В нем я видела молчаливое “прости”.

Маг-палач возвысился над Роланом, зачитал приговор “За убийство леди Амалии, личного целителя Его Высочества”, протянул руку с ядовито-зеленым дымом и рыцарь, лишь раз вскрикнув, с грохотом упал на помост. Из меня будто вытащили душу, слезы текли по щекам, но не приносили облегчения.

Внутри меня была звенящая пустота. Мне было всё равно, что происходило вокруг. Под сотнями внимательно наблюдающих взглядов я выдавила из себя «согласна» и стала женой Юстафа.

Потом снова боль, теперь физическая. Я лежала вся мокрая от пота и осипшая от криков.

— Это ваш мальчик, — сморщенная старуха с тусклыми серыми глазами протянула мне маленькое кричащее тельце. Я взяла его на руки и прижала к себе. Меня буквально затопило любовью. После той пустоты, которую я испытала в Храме, мне было страшно задохнуться. Разум подкинул вопрос: чей это сын? Юстафа? Но дальше я получила исчерпывающий ответ. Мне навстречу бежал темноволосый карапуз с родными ярко-синими глазами. Сын Ролана. Мой сын.

Я побежала к нему, но почувствовала, как ноги вязнут в земле. Все вокруг стало расплываться. Уже по пояс в зыбкой почве