ситуации и, никого не обманув, убедил своё начальство, что именно ему можно доверить такое сложное дело. И уже довёл его практически до конца, а тут эта неожиданная история с долгом Нестора и предательством семьи Шевчуков из-за денег. Но и ведь это было дано Богом не просто так. В этом нисколько он не сомневался, поэтому и пытался довести дело до конца, помочь всем избежать больших неприятностей и исполнить обещание, данное маме – попытаться спасти отца.

– Этого всё равно не может быть, – вдруг произнёс Святоша довольно громко, как будто никого и не было рядом, чем встревожил Саню.

– Ты опять за своё. Всё может быть. Но это не главное, отец. Сейчас тебе надо принять решение, от которого будет зависеть твоя жизнь и жизнь многих людей по всему городу, строго сказал Саня, посмотрев отцу в заплаканные глаза.

– Говори. Я подумаю.

– Думать некогда. Ситуация следующая, – чётко стал излагать суть дела Саня. – Товар у моих коллег в полиции. Эта часть моего задания, надеюсь, выполнена в точности.

– Теперь нам обоим конец, если это так, – перебил Саню отец, взявшись за голову.

– Возможно, но есть варианты. Хочешь жену свою увидеть и начать новую жизнь?

– Не знаю. Хочу, наверное, но это не реально. Ты же это знаешь лучше меня, сынок, – опять безучастно и совсем тихо сказал Святоша.

– Слушай, я пришёл спасти тебя от большой беды. Сначала отомстить хотел за мать, но это не по-христиански, потом я вспомнил, как многих злодеев спасла вера в Бога. Вот и тебе решил помочь, и уже во многом помог, – признался Саня.

– И чем же ты мне помог? Ведь столько всего было в банде, – начал оживать Святоша.

– Да ничего плохого как раз и не было, отец. За последний год ни одних разборок с жертвами. Не заметил? Я сам предложил заняться тебе наркотиками, чтобы мы контролировали весь рынок, так? Целый год мы готовились к приёму этой партии наркоты, сами не торговали и другим не давали распространять эту гадость. Я использовал твой авторитет ради приостановки трафика и для поисков крупных поставщиков. Это была часть моего задания. Ментола мы вон как обработали. Все сидят без товара, стонут, но ждут нашей сделки. Мы даже за товар не заплатили под твоё честное слово.

– Вот этого я и опасаюсь. За товар после его получения мы должны будем отдать всю сумму. А если не расплатимся с Ментолом, ты сам знаешь, что с нами может быть, Семинарист, то есть Саня, прости.

– Ничего мы отдавать не будем, – решительно сказал Саня. – Это тоже часть нашего плана.

– Смелый ты, сын, но глупый и жизни не знаешь, – без эмоций произнёс Святоша, медленно поворачиваясь лицом к сыну.

– Ладно, об этом позже, теперь о главном, – продолжил Саня, доставая мобильный телефон, чтобы не пропустить важные звонки, особенно от отца Андрея.

– Прости, а как мама? Где она? – неожиданно спросил отец, боясь посмотреть сыну в глаза.

– В монастыре она подвизается уже много лет. Я тоже её не сразу понял, когда она стала скитаться по монастырям. Я даже всем говорил, что у меня нет родителей. Пропали, мол, и точка. А как признаешься в те времена: отец в тюрьме, а мать в монастыре?

– Ты уж прости меня, сынок, – со слезами на глазах только и сумел выговорить Святоша.

– Ладно, отец, проехали. Молится она за нас, батя. Поэтому мир и покинула, чтобы вымолить тебя, да и меня вернуть к себе. Любит она нас, отец, по-настоящему. Так сейчас не умеют…

– И за меня молится? – искренне удивился отец.

– В первую очередь за тебя. Вот по её молитвам мы и встретились.

– И что теперь?

– Убить тебя надо, да и меня с тобой заодно, или украсть, чтобы мы навсегда исчезли из прошлой жизни, – серьёзно ответил Саня. – За старое ты уже отсидел своё, а на новый срок при мне ничего такого не совершил. Так что есть шанс начать новую жизнь. Если ты, конечно, этого хочешь?

– Мне надо подумать…

– Нет времени. К нашей внезапной пропаже всё готово. В смысле, уже продумана и подготовлена инсценировка нашего исчезновения. – Саня внимательно посмотрел в глаза отцу и попытался улыбнуться, чтобы разрядить обстановку. – Короче говоря, или воруй дальше, если тебя всё устраивает, или делай, как я предлагаю. Хотя я тебе уже не дам этого делать в ближайшее время. Тебе выбирать. Но тогда я вынужден буду действовать по-другому, и обещаю посадить тебя в тюрягу надолго, – твёрдо сказал Саня, всё ещё пытаясь достучаться до отца, чтобы тот не натворил глупостей прямо в церкви.

Но отец на удивление был спокоен. Если бы такое предложение прозвучало у него дома, то вряд ли Саня дожил бы до утра. Хотя характер Святоши был довольно уравновешенный, но решения он принимал быстро и не особо церемонился с теми, кто ему не нравился, а тем более шёл против его воли. Очень редко он слушал других людей, а если и прислушивался, то не подавал виду, что согласен даже с разумными идеями. Потом, правда, он мог спокойно реализовать эти же мысли и идеи, но они уже подавались, как его собственные. Святоша вообще мало говорил и не любил участвовать в длительных разговорах. Все совещания проводились очень быстро и продуктивно. Решения принимались на месте и не подвергались сомнению, а лишь требовали исполнения и чёткой отчётности. Как ни странно, он больше предпочитал одиночество, и когда ему приходилось встречаться со своими друзьями за большим столом, он этим страшно тяготился и пытался всячески избегать таких встреч. Он слыл одиночкой и к этому все привыкли. Но это не означало, что он был добрым и «пушистым». Его жёсткость была известна всем, поэтому реакция на слова Сани в церкви была странной даже для него самого. Он выглядел подавленным и обессиленным. И это больше всего пугало Саню, потому что впереди были ещё самые трудные часы завершения операции, и они требовали от Святоши, то есть от отца, максимальной концентрации и решительности.

– Выбор у меня небольшой, – с трудом произнёс отец, понимая намёк сына на дальнейшие действия не в пользу его жизни.

Он медленно поднял голову на большую икону Спасителя, висящую на противоположной стене, и вдруг явно ощутил теплоту во всём теле, как будто кто-то его окутал пушистым не видимым одеялом, и от этого стало легко на душе, как не было никогда в жизни. Слёзы полились сами собой, застилая глаза, но при этом лик Христа вместо того, чтобы расплыться, стал ещё более чётким, ярким и светлым. Господь явно приблизился к отцу, и доступность Бога заставила отца встать на колени, закрывая лицо трясущимися руками.

– Господи, прости, – только и смог произнести