что влияние оскорбленного советника при дворе будет только возрастать. Как в итоге и произошло.

Хотя, как по мне, то дело явно не в этом. Неужели Вождь прогнулся под Императора соседней страны и позволил приказывать, кто достоин службы в его государстве, а кто нет. Подозреваю, что помимо советника, у Габера есть и другие враги, ошивающиеся рядом с Вождем. Они и нашептали нужные слова, чтобы угробить карьеру набирающего популярность и уважение орка.

Да уж… ты можешь быть сколько угодно сильным и умелым воином, но твою жизнь разрушит один умелый политик-манипулятор. Причем сделает это с издевательской легкостью, словно для него это обычный вторник.

По крайней мере, теперь понятно, чего Габер так заводится, когда речь касается чести его дочери. И дело не столько в орочьих традициях (хотя и в них тоже), сколько в недоверии к человечеству в целом. Я даже удивился, что после произошедшего он вообще остался работать в столице.

Но и тут, как оказалось, нашлось простое и логичное объяснение. После случившегося Габера не брали на работу даже обычным дворником. Никто не хотел навлечь на свой бизнес гнев советника, а потому всячески сторонились опального орка. Он даже подумывал уплыть на другой континент к гномам, чтобы начать новую жизнь. Но судьба преподнесла ему еще один сюрприз в виде Новгородского Прорыва.

Воин не бывает бывшим, а потому после появления первых демонов орк взял в руки зачарованное оружие, надел свои старые доспехи и ринулся в бой. Он не только блестяще сдерживал наплыв существ из преисподней, но и сумел собрать воедино остатки нескольких разбитых отрядов. Только благодаря ему у людей получилось удержать восточную часть города и позволить основным силам не отвлекаться от сражения с Высшими Демонами.

После того, как Император лично отметил его заслуги, Габеру предложили вернуться на дворцовую службу. От чего он категорически отказался. Может гордость заиграла, а может он искренне понимал, что при первом удобном случае придушит ненавистного советника, с которым ему пришлось бы сталкиваться практически ежедневно.

Зато ему приглянулась работа в школе Закатного Пламени, где он в итоге и остепенился.

К этому моменту его малолетняя дочь, Мелисса, начала проявлять тягу к стихийной магии, что было невероятной редкостью среди орков. Такие маги невероятно ценились в Великой Степи, но появлялись до отчаяния редко.

Именно поэтому орки так сильно зависели от своих соседей — людей и гоблинов. Одни отправляли к ним стихийников, чтобы зачаровывать поля на дополнительные урожаи, другие предоставляли астральных магов, которые договаривались с духами плодородия и полей.

К слову, людям орки доверяли чуточку больше, так как гоблины в общении весьма специфичны. Но вернемся к Мелиссе.

Как только ее способности начали проявляться, сразу же встал вопрос о дальнейшем обучении. Среди орков практически не было стихийников, а потому и нормальная школа этого направления так же отсутствовала. Даже столичная Академия магии Гракх обучала исключительно боевиков, а потому не могла предоставить ей должного обучения.

Вот тут Габер и нашел решение проблемы: он поговорил с моим дедом и попросил разрешить его дочери пройти тестирование. С которым она, кстати, справилась без малейшей сложности. Да и платформа познания сразу же почувствовала ее потенциал и буквально за секунду определила ее на зеленый факультет.

— Получается, ты у нас надежда орков на появление своего первого сильного стихийника? — подытожил я.

— Типа того, — смутилась Мелисса. — Но отец говорит, что сперва я должна получить достойное образование, а уже потом решать, возвращаться в Великую Степь или нет.

— Но как же договоренности директоров о том, что ты должна будешь вернуться в родную страну?

— Я не уверена, что готова быть верной Вождю, который отказался от такого великого воина, как мой отец! — в голосе девушки послышались нотки злости. Она посмотрела на пялящихся на нее людей и вздохнула. — Сереж, может уйдем отсюда? Эти взгляды меня утомляют.

— Без проблем! — я сделал официантке знак, чтобы нас рассчитали, а когда она принесла папку, положил на стол стопку золотых и громко произнес: — Да, кстати, всем бургеров за мой счет! И газировки какой-нибудь! Хоть пожрут нормально. А то давятся этой высокой кухней, смотреть больно.

Другие гости ресторана тут же начали возмущаться и отказываться от подаренной «низкой пищи». В итоге поднялся такой гвалт, что в зал пришлось выйти администратору и начать успокаивать людей.

Мы же с Мелиссой пошли гулять по освещенным улицам Новгорода. Нам удалось взбесить такое количество снобов, а значит вечер уже прошел не зря!

Глава 18

Физрук

Снова этот непроглядный туман. Он обволакивает, запутывает, скрывает опасности… оттого и кажется таким зловещим. Я снова в Междумирье, только на этот раз нет ни порталов, ни тропинок, ни злых духов. Вообще ничего.

Стараюсь вспомнить, как именно тут оказался, но в голове лишь пустота. Просто появился и все. Какие еще могут быть вопросы.

— Ты уже близко… — послышался едва различимый шепот. — Осталось немного…

Резкая боль в левой глазнице заставила схватиться за это место.

— Сука… — выдохнул я — Опять…

— Иди… не сворачивай…

Возникло ощущение, что из глаза вот-вот польется раскаленная жидкость. Надо идти, иначе эта боль сведет меня с ума…

С каждым шагом зов становился все более четким. Слова звучали громче, а фразы становились длиннее. Меня упрашивали, умоляли, приказывали — и все это в едином хоре потусторонних голосов.

Наконец туман начал рассеиваться. Я оказался на поляне, по центру которой стоял огромный черный валун, вдвое больше меня размером. На нем было набито множество рун, но помимо них по центру имелась запись на человеческом языке.

— Прочитай… — ласково попросил голос.

Я постарался вглядеться в буквы, но они почему-то продолжали быть расплывчатыми и отказывались складываться в цельные слова.

— Не вижу, — зачем-то оправдался я.

— ЧИТАЙ! — с надрывом закричал голос, и именно это привело меня в чувство.

Я мотнул головой, сбрасывая наваждение, и сделал несколько шагов назад.

— НЕ БУДУ!

А в следующую секунду на меня со всех сторон набросились злые духи…

— Сука! — выдохнул я, резко поднявшись с кровати. Рядом зашевелилось что-то живое, теплое и упругое.

— Вообще-то меня Алисой зовут, — полусонным голосом произнесла обнаженная девушка. — Но после сегодняшней ночи можешь называть меня как угодно.

Я с удивлением посмотрел на симпатичную сонную мордашку и тут же попытался вспомнить, каким образом она тут оказалась. Помню,