Ван Лоо протестующе машет руками.

— Если вы согласитесь, я готов вам щедро заплатить! Лучше уж я поделюсь с вами, чем с налоговой инспекцией!

— Я согласен, — кричит Жан-Мари. — Пошла она, эта налоговая инспекция!

— Подумайте! — предлагает Ван Лоо. — Не торопитесь. Я вас оставлю.

Он идет к двери, но Армель останавливает его:

— Это правда, что слитки лежат у вас в машине?

— Правда.

— И много их там?

— На четыреста миллионов. О, по весу это совсем не много! Не больше пяти килограммов.

Эта цифра заставляет Армель и Жана-Мари застыть на месте. Первой в себя приходит Армель.

— Ступайте, — говорит она. — Нам надо поговорить.

Глава 9

На улице вдруг потеплело, да так, что кажется, будто наступило лето. Говорить не хочется. Все вокруг похоже на акварель. Озеро в этот час почти голубое, а лес вдали — почти зеленый. Над лодкой кружат первые ласточки. Армель не спеша гребет, устроившись на корме. Она объяснила Ван Лоо, что любит кататься в лодке одна, без помощников, и теперь он завороженно смотрит на ее руки, ритмично и гибко двигающиеся взад-вперед. Они плывут медленно, выписывая по воде зигзаги. Спешить некуда. Западный ветер гонит по небу пышные облака, которые время от времени накрывают лодку своей тенью. За ними тянется напоенный утренними запахами свежий бриз. Уже близко Мальбранский холм. Армель подносит ладонь к глазам и из-под руки внимательно озирает вехи: вот площадка со столбом ориентирования, а с другой стороны — силуэты трех прогулочных катеров на приколе. Между ними виднеется роща Кореля, а дальше, вдоль дороги на Сен-Трефин, — домик кузнеца Жуанно. Армель ловко управляется с лодкой, слегка разворачивая ее. Наконец она показывает рукой на водную гладь вокруг них.

— Здесь, — говорит она. — Метрах в тридцати под нами. Если держать в голове карту, то можно спуститься точно на нужное место. Но Жан-Мари на всякий случай бросает якорь: десятикилограммовый груз на нейлоновой нитке. Он здесь, в этом ящике, — Ронан использовал его как садок, когда ловил рыбу. Вы на нем сидите.

Ван Лоо молчит, изучая взглядом водный простор.

— Нет, здесь невозможно работать втихую! — говорит он. — Для меня работать — это прежде всего обзавестись оборудованием. Нельзя же обойтись одной лодкой. В тот день, когда мы приступим — если вы согласитесь, — нам нужно будет найти какой-нибудь благовидный предлог для соседей.

— Может быть, кино? — предлагает Армель.

— Возможно… Ну, хорошо. Возвращаемся. Я увидел все, что хотел.

— Давайте все-таки поговорим о вас, — говорит Армель. — Вы ведь должны кое-что объяснить, не так ли? К примеру, это золото, которым вы якобы располагаете…

— Только не «якобы», а располагаю. Вас удивляет, что я вожу его с собой, верно? Обычно при слове «золото» люди сразу представляют себе банки, сейфы, охранников… А я мотаюсь по стране с миллионами, да еще в наше время, когда на других нападают ради нескольких франков! Видите ли, мы стоим на пороге Общего рынка, а это значит, что в финансовой сфере произойдут резкие колебания, и никто не знает, какие именно. Я проконсультировался с друзьями, которые в курсе всевозможных закулисных слухов, и они горячо посоветовали мне срочно избавиться от ценных бумаг — акций и прочего — и вложить деньги в золото, пока ситуация не определится.

— Я плохо в этом разбираюсь, — вздыхает Армель. — Тетя получает проценты по вкладу, а доверенность оформлена на меня, но я все необходимые операции передоверила банку. Единственное, что мне известно, — это то, что золото не приносит дохода.

— Верно, — соглашается Ван Лоо. — Вот почему я и хочу вложить свои деньги в дело, как только подвернется подходящий случай.

— Все же я никак не могу понять, для чего вам нужно таскать золото за собой.

— Что ж, я ждал от вас этого вопроса. Ответ же очень прост. Во Франции сейчас невозможно обратить золото в акции или облигации, не раскрыв своей личности.

— А этого вы сделать не можете, — заканчивает за него Армель.

— Вот именно, не могу. Мне придется платить налог на состояние, а я ни за что на свете не соглашусь, как последний дурак, отдать свои деньги налоговой управе.

— Так вот в чем дело! Я, кажется, начинаю понимать. С одной стороны, вы переводите ценности в золото, чтобы избежать налогов, а с другой — хотите вложить их в дело, не раскрывая себя?

Ван Лоо не спеша прикуривает сигарету.

— Да, — говорит он. — Вы правы. Может быть, на самом деле это выглядит несколько сложнее, но в общих чертах — да, вы поняли правильно.

Ах ты, лжец! — думает Армель. Может быть, я и в самом деле ничего не понимаю, но не полная же я идиотка!

Она молчит, умиротворенно наслаждаясь разлитым в природе покоем.

— Красивое у нас озеро, — негромко говорит она. — Мне даже немного неприятно впутывать его в наши комбинации. Да, кстати, мне хотелось бы прояснить с вами еще один пункт, который мне пока неясен. Это золото, которое вы так стремитесь защитить от чужих посягательств, вам ведь пришлось его купить? Следовательно, вы уже нарушили свое инкогнито? Ведь как бы вы ни старались, вам наверняка пришлось назвать себя. Это неизбежно — либо при покупке, либо при продаже. Мне как-то не верится, что можно спрятаться дважды подряд.

Ван Лоо чуть мешкает с ответом, но недолго — как раз столько времени, сколько нужно, чтобы выдохнуть дым.

— Для человека, совершенно не разбирающегося в финансах, — с улыбкой замечает он, — вы рассуждаете очень даже здраво. Но кто вам сказал, что я купил это золото? В действительности оно принадлежит сразу нескольким людям. Моим друзьям. Тем, кто, как и я, не любит платить налогов. Вот видите, я ничего от вас не скрываю. Если хотите, можно даже сказать, что мы образуем некое маленькое сообщество граждан, недовольных тем, что им все время приходится за что-то платить. Ваш дед, когда сюда пришли захватчики, ушел в партизаны, не так ли? Ну а мы ведем партизанскую войну против вымогательств финансовой инспекции. Вас это шокирует?

— Немного, — признается Армель. — Пожалуй, «вольными стрелками» я бы вас не назвала, но хотите вы того или нет, а вы все-таки занимаетесь мошенничеством.

Последние слова она произнесла совсем тихо, потому что неподалеку от них появляется моторная лодка.

— Клюет? — кричит с лодки, размахивая руками, ее пассажир.

— Не очень! — отвечает Армель.

— Возле завода окуней таскают! Ни пуха!

Моторка уходит к дощатому настилу, возле которого качаются на приколе рыбачьи шаланды.

— Это Ле Галь! —