Шрифт:
Закладка:
— Трахни целую стаю уток, — сказала я, осматривая клад, который мы только что обнаружили.
Еда.
Банки, пакеты, бутылки, да что угодно, все было здесь. Не бесконечное количество, но достаточно. Нетронутое и настолько чертовски близко к Сфере, что это была абсолютная пародия на то, насколько голодными мы были, когда все это было так близко. Просто бери и ешь.
— Это, должно быть, шутка, — прорычала я. — Вот ублюдки. Это было здесь все это время? Все это гребаное время? — Я набросилась на папу, задыхаясь и полная ярости.
Я видела в нем ту же ярость, когда он шагнул вперед и схватил жестянку с одной из полок, сжав ее с такой силой, что металл погнулся в его кулаке.
Мне хотелось кричать — нет, я хотела драться. Я хотела увидеть, как эти вампиры голодают, я хотела, чтобы они почувствовали боль от голода, я хотела, чтобы им было больно, и они истекали кровью и…
— Дыши, малышка, — подбодрил папа, убирая банку в свой рюкзак и придвигаясь, чтобы обхватить ладонью мою щеку. Я посмотрела в его каштановые глаза, которые были зеркальным отражением моих, чувствуя, как в горле поднимается жгучий кислый вкус несправедливости. — Оставайся со мной. У тебя все получится.
Я сделала вдох, затем другой, усмиряя злобного зверя, проснувшегося во мне, и находя дорогу обратно, в более спокойное, отстраненное место.
— Это несправедливо, — прошептала я, зная, насколько бессмысленными были эти слова, как редко кто-либо из нас утруждал себя их произнесением. Потому что, конечно же, это было несправедливо. Это и не должно было быть справедливо.
Папа убрал руку с моей щеки и указал на банки. — Тогда пойдем поищем что-нибудь повкуснее. Хватай, что сможешь унести.
У меня отлегло от сердца при напоминании о том, как близко мы были к спасению, и я быстро уложила в рюкзак столько еды, сколько смогу унести, и папа сделал то же самое.
Когда мы вышли из магазина, я взвалила сумку на плечи, и ее вес стал залогом того, что нам предстоит несколько хороших обедов.
В тот момент, когда мои ноги коснулись потрескавшегося асфальта снаружи, я поняла, что что-то не так. Это было изменение в атмосфере, ветер, казалось, шептал в небо о нашей гибели. И в этом торопливом топоте босых шагов было одно слово, которое, казалось, выделялось среди всего этого хаоса и звучало в моей голове, как мой собственный голос, кричащий во всю мощь моих легких.
Вампир!
Эта дрянь обогнула многоквартирный дом впереди нас, нечеловечески визжа, с широко раскрытыми глазами, оскаленными клыками и выражением мании голода на лице. Инстинкты подсказывали мне бежать, но я ни за что не оставлю Келли здесь, и, когда отец достал из куртки кухонный нож, я поняла, что он настроен так же.
— Беги, Монтана, — рявкнул он, затем бросился вперед с ревом сумасшедшего, размахивая кухонным ножом, готовясь к столкновению.
— Нет! — В ужасе закричала я, роняя рюкзак и судорожными пальцами вытаскивая одну из консервных банок.
Я запустила ею в падальщика, прежде чем он добрался до моего отца, и жестянка ударила его по лицу, отчего он отшатнулся в сторону.
Папа продолжал бежать к нему и навалился всем своим весом, пока он был в оцепенении, а затем отправил его в полет в окно первого этажа многоквартирного дома, в котором находилась Келли. Стекло было уже наполовину разбито, и оно разлетелось еще больше, когда он с криком пролетел сквозь него, отчаянно протягивая руки к моему отцу и клацая зубами. Затем он исчез, и до моих ушей донесся далекий стук, когда папа выглянул в окно.
— Отойди оттуда, — испуганно крикнула я, бросаясь к нему.
— Все в порядке, — сказал он с дрожащим смешком. — Пол прогнил насквозь. Он упал прямо в подвал.
— Срань господня. — Я высунулась через разбитое окно, чтобы посмотреть, и обнаружила, что вампир смотрит на нас из темноты внизу, прыгает на стену и царапает по ней когтями в поисках опоры. Но у него ничего не получалось.
— Это твоя заслуга, Монти. — Папа повернулся ко мне, поднял меня в воздух и закружил, заставив пискнуть от удивления. Он поставил меня на землю и взъерошил мои волосы, а широкая ухмылка на его лице вызвала улыбку на моем. — Это было что-то из ряда вон выходящее.
Я рассмеялась, отталкивая его, когда мое сердцебиение снова замедлилось. — Ну, а как насчет тебя? Ты побежал, чтобы сразиться с вампиром голыми руками, как долбаный дикарь.
— У меня был нож, — указал он, но его грудь надулась, и он выглядел дерьмово самодовольным.
Я нахмурилась, думая о том, как плохо все могло закончиться. — Нам действительно нужно двигаться. Их может быть больше.
— Да, Келли вернется в любой момент… — Он замолчал, его плечи напряглись, а голова резко повернулась. — Ты это слышишь? — Прошептал он мне, и я напрягла слух, но мой пульс бился так сильно, что это было единственное, что я могла слышать на тихой улице. Но потом я это услышала.
Грохот тяжелых шагов. Многих шагов. В ботинках.
— О черт, — выдохнула я в ужасе, глядя на папу, когда тот же страх вспыхнул в его глазах, как электрический ток.
Они двигались слишком быстро. Слишком быстро, чтобы мы могли спрятаться, потому что они уже были здесь. Восемь вампиров, и среди них генерал Вульф, его изумрудный плащ развевался вокруг него, когда они вышли на улицу перед нами.
— Схватите их! — Приказал генерал Вульф, неестественно остановившись, когда семь других вампиров в красных плащах промчались мимо него. Его пронзительные голубые глаза впились в меня, а губы растянулись в оскале, говорящем о том, что он хочет устроить здесь кровавую бойню.
Страх сковал мое сердце, и я поняла, что от этого никуда не убежать. Я не собиралась умирать, поджав хвост, я бы умерла, сражаясь, если бы мне вообще пришлось умереть.
Папин взгляд встретился с моим на самое короткое мгновение, горе и сожаление затмили всю надежду, которую я находила в нем раньше, и он едва заметно покачал головой в безмолвном извинении, прежде чем оторваться от меня и ринуться в драку. Он поднял нож, его рев эхом отдавался от стены к разрушенной стене, и я побежала за ним со своим собственным боевым кличем, без оружия в руке.
Жгучая ненависть озарила мое сердце, накопленная за годы мучений, из тоски по всему, что было украдено у нас. Они снова и снова забирали кровь из наших вен, и если сейчас у меня нет надежды,
