осуждения. Пожалели, успокоили, сказали, что все будет хорошо, что я все сделала правильно, а Дима — козел.

Понимала, конечно, что это бред, но мне бы стало полегче.

Вот только родители меня не понимали, а настолько близких подруг, чтобы делиться с ними такими личными вещами, у меня просто не было.

Мне ведь многого не надо — просто немного тепла. Человеческого сочувствия. Чтобы кто-то сказал: «Я тут, я рядом, я с тобой».

Я ощущала сейчас какое-то внутреннее онемение. Словно меня заморозили.

Нет, я чувствовала боль и обиду. Разочарование. Опустошение.

Но не истерила, не кричала, не бросалась на стены.

У меня даже слез не было. А я ведь обычно реву по любому поводу. А тут — ни слезинки.

Как так? Почему? Перегорела?

Глава 27

Я провела у родителей три дня. Искала работу, просматривала жилье.

Мама на меня очень сердилась и практически со мной не разговаривала, называя не иначе как глупой капризной девчонкой, не понимающей своей удачи и счастья.

Папа был более лоялен, но тоже намекал, что пора бы уже перестать валять дурака, наступить на свою гордыню и вернуться к Диме.

Дима же за это время ни разу не позвонил. Видимо, занят был и ему уже дела никакого до меня не было.

Но вот сегодня он обо мне внезапно вспомнил. Вечером раздался звонок.

Подумав секунду, решила ответить. Мало ли. Может, о разводе договоримся?

— Алло.

— Привет. Ты где?

Что за вопрос?

— Не важно. Зачем ты звонишь?

— Я должен знать, где находится моя жена.

Я фыркнула.

— Пока, Дим.

Нажала на отбой. Что за праздное любопытство?

Когда я выключила воду в душе, который принимала перед сном, услышала в коридоре голоса.

Что? Черт! Один из них был Димин!

Я быстро отдернула шторку и вылезла из ванной. Прижала ухо к двери.

— Да, Димочка, — донесся до меня мамин голос, — я так и думала, что это просто какое-то недоразумение, я ей так и сказала. Но ты же знаешь, какая она упрямая, — извиняющимся тоном говорила она.

— Конечно, Вера Николаевна. Мы поссорились с Лизой. И в этом есть и моя вина. Ей было неприятно, что к нам в дом приехала моя помощница, но вы же видите — у меня сломана нога, мне просто была необходима помощь. Но, к сожалению, Лиза не слушает моих объяснений. Она вообразила себе невесть чего. Я уже отправил Настю домой, чтобы только Лиза не расстраивалась. Хочу, чтобы Лиза вернулась. Нам с ней нужно поговорить, с вашего позволения, — Димин голос спокоен, тих и полон скорби.

— Она даже не сказала нам, что у тебя сломана нога! Как можно оставить мужа одного в таком беспомощном состоянии! Ох, я не этому ее учила, прости!

— Да что вы, вы тут совершенно не причем, — заверил маму Дима.

— Она в ванной. Выйдет и я с ней поговорю. Пойдем пока на кухню! Валера, поставь чайник! — их голоса удалялись.

Вот блин! У меня не было совершенно никакого желания общаться с Димой.

Быстро вытеревшись, я натянула взятую с собой в ванную пижаму.

Тихонько приоткрыв дверь, убедилась, что в коридоре пусто и прошмыгнула к себе. Нужно делать отсюда ноги, пока они не заметили, что я вышла из ванной.

Уйду и буду ждать, пока Дима не уедет. Схватила свои джинсы и только собралась было переодеться, как дверь в мою комнату открылась и вошла мама. Ее глаза гневно сверкали.

— Нахалка! — прямо с порога начала она. — Бросила больного мужа одного! Если бы я знала, что у него нога сломана, то на порог бы тебя не пустила! Еще и жаловалась, что он помощницу позвал! Как тебе не стыдно! Эгоистка!

— Мама! Пожалуйста… — начала я.

— А ну сейчас же иди к нему и проси прощения! Быстро! Совсем совести у тебя нет! — она махнула рукой в сторону кухни.

— Никуда я не пойду! — взорвалась я. — Не собираюсь ничего просить и к нему возвращаться!

— Тогда ноги твоей больше тут не будет! Иди куда хочешь! В этом доме тебе больше не рады! — воскликнула мама.

О, боги! Мама!.. Ну за что?!

В этот момент в дверях показался папа.

— Вера, ну зачем ты так! — с укором сказал он. — Доченька, прости маму! Она вспылила, как обычно. Иди поговори с мужем. Он специально сюда приехал, хоть ему и тяжело. И даже по лестнице поднялся — это на костылях-то! Так нельзя, это не по-человечески. Хотя бы просто выслушай.

— Не нужно ее уговаривать! Она может делать, что хочет — взрослая уже. Но тут она больше ночевать не будет! — возразила ему мама. — На порог не пущу!

В этот момент я услышала стук костылей. Черт!

Переодеваться уже не было возможности, да и не перед всеми же это делать! Поэтому я схватила телефон и рванула в коридор, протиснувшись между родителями.

— Куда это ты собралась? — взвизгнула мама.

Она же сама меня выгнала!

— Куда подальше, — буркнула я и потянулась за своей сумочкой.

— Да конечно! Разбежалась! — мама подскочила к шкафу в прихожей быстрее меня и сорвала с крючка мою сумочку. — Оставь это! Уедешь отсюда только с мужем!

— Лиза, ты куда? Стой! — услышала я Димин голос.

Я резко выкрутила замок и вылетела из квартиры. Скатилась вниз по лестнице, после чего пулей выскочила из парадной.

Вот черт! Мама! Ну как так?

Сердце сжималось от предательства близких. Горло перехватило. Из груди рвались рыдания.

Быстрым шагом пересекла двор, стараясь как можно быстрее оказаться подальше отсюда.

И только пройдя три двора, сбавила шаг. Увидев скамейку возле детской площадки, обессиленно плюхнулась на нее.

Ну и ситуация! Внутри меня всю трясло.

Мама, ну зачем же ты?! Я же твоя дочь! Почему ты не слышишь меня? Почему заранее осуждаешь все, что я делаю?

Так было с детства. Когда я рассказывала маме что-то важное для меня, о каких-то своих