друзьях ходит вампир. Теперь тебя чревато наколоть, понимаешь? Вампир может взять вместо звона кровь, а это, прости уж, не детские сказки. Так что я частично виноват в том, что именно твое финансовое положение ухудшилось…

— Может быть улучшено, кстати, — голос подкравшегося сзади Валеры, несущего нам пиво, был неожиданностью, — Простите, я слышал почти все. Шеггарт, мне нужен вышибала. Буду платить, с девчонками вопрос решим. Ты им просто нравишься. Очень.

— Демоны Иерихона! — закатил я глаза, — Мы сегодня до дела доберемся⁈

— У Анники появились деньги! — вякнула Алиса и сама себе испуганно зажала рот.

Мы с полутроллем переглянулись. Тот тяжело вздохнул и уныло добавил:

— Деньги — ерунда, Конрад. Анника теперь почти всегда серьезна. А ей же нельзя…

Глава 9

Аксиома доброты

Если вы беретесь следить за гоблином или полукровкой, выросшими на улицах Омниполиса, мой долг вас предупредить — вы беретесь за гиблое дело. Что гоблины, что эльфы, что их общее потомство представляют из себя довольно чахлое в прямой схватке существо с тонкими вкусными косточками. Такие представители разумных рас в пищу обычно употреблялись целиком, особенно тщательно пережевывались эльфы. Богатый маной и микроэлементами организм усваивается троллями и орками очень хорошо, пользы приносит много.

К чему это я?

К тому, что слежку чахлые разумные расы срисовывают на инстинктах. Их жрали много тысяч лет, там на каждой хромосоме восседает древний предок, обуянный паранойей. А уж в случае, если вы представитель хищного вида… ууу… пяти минут не продержитесь.

Поэтому я просто надел человеческую личину, старый и слегка подранный комбинезон из грубой ткани, взял у Шегги небольшую деревянную лесенку раскладушку, да пошёл себе с утра за Шпилькой. Открыто, нагло и не таясь. Уверенно и небрежно. Вы знаете магию лестницы? С ней вас пустят везде, кроме трамвая и военного объекта, да и то не факт. В президиум, в Белый Дом, в зоопарк, да куда угодно. На улице ты тоже превращаешься в невидимку. Никому не интересен человек, тащащий лестницу.

Целеустремленно чешущая по своим делам Анника даже оглядывалась редко. Пёрла прямо как менеджер среднего звена на любимую работу, куда она ходит уже десять лет без повышения зарплаты, то есть деловито и целеустремленно. Но, при этом, сам маршрут был замороченный, девушка путала следы, так что пришлось буквально на ходу бросать лестницу в примечательной подворотне, из которой я уже вышел с пустыми руками, в джинсах и легкой рубашке. Плюс в очках, прямо как умный, только темных, а значит, наоборот, так как сегодня было пасмурно. Именно из-за последнего следить за полугоблиншей продолжили мои крипы, а я их вел, не попадаясь ей на глаза.

Момент, когда в лапках моей соседки появился небольшой сверток, я пропустил полностью и безоговорочно. Вот она куда-то чешет, а вот чешет дальше, но уже с пакетом. Да еще и напряглась.

Я напрягся тоже. Нехорошо.

Иллинари, это чудаковатое ответвление эльфийского народа, умело сосредотачиваться, если жизнь всё-таки вынуждала вечных детей спасаться, спасать или убивать. Только вот я не понаслышке знал, что подобное состояние для них является травмирующим, сродни чрезмерному пребыванию живого под водой. Разве что вместо углекислого газа в совершенно неприспособленном к этому разуме накапливается стресс. Всё равно что рыбу выдернуть из её прохладного пруда, а затем бросить на полную кипящего масла сковороду. Возможно, если успеть её снять с адской прожарки, они даже выживет. Без одного глаза, с обваренным боком, облезшей чешуей и наполовину пропеченными потрохами…

Правда, у этой монеты есть две стороны. Гоблины — вид, способный принять любое количество стресса. Только я бы на удачу тут не поставил ни единой сигмы. Что-то тут не то…

Слишком занятый крипами, я прозевал короткий и резкий удар в грудь от мимопроходящего уродливого орка. Зрение уже стало сводиться на нем, восхищенное количеством шрамов на его бандитской морде, но на полсекунды не успел. Удар был очень хорош, моментально сокрушив мне грудную клетку, но это, оказалось, было не всё.

Моё отшатнувшееся назад тело было принято между двумя другими громилами, а затем очень сноровисто сопровождено и прижато к стене дома, мимо которого я в данный момент и шёл. Два мощных, но никак не равнявшихся с первым, удара по печени, злое и очень тихое бормотание, еле слышный хриплый бас подходящего к нам вразвалку шрамированного урода.

По старой памяти притворяюсь человеком. Умирающим, естественно.

— Босс, это жмур, ты ему все раздолбал.

— Точно?

— Гляди, — толстый загнутый ноготь полуорка-шестерки легко рвет мою легкую рубашку, обнажая вмятую мощным ударом грудь, — Готовый он, совсем.

— Дохлый акос. Берите и тащите прямо за мной, типа как пьяного.

— Куда?

— Туда, — передразнивает битый жизнью и не только орк, — За мной шаг в шаг. Туда, где скинуть можно. Не тут же…

Пока вишу мягким трупиком между пыхтящими братками, понимаю, что крипов не удержал от такого сюрприза — развеялись они. Всё, ушла Шпилька. Но, мы выяснили кое-что интересное. Её прикрывают. Шпильку на курьерской работе прикрывают парни, умеющие бить наповал.

Паршивы дела. Со мной не разговаривали, не угрожали, не пытались узнать, от кого мол, этот топтун, а сразу попытались грохнуть. О чем это может сказать? Я не первый? А как узнали, когда в тот момент я уже через крипов следил? Сейчас узнаю.

Омниполис богат на подворотни, трудового народа у нас много, а на вид из окна многим начхать, так что питерские «стаканы» во многих районах города зрелище насквозь обыденное. В такой меня и заносят, чтобы вежливо положить в мусорный бак, большой, квадратный, и с крышкой. Это мы уже в Нью-Йорке стащили…

Убивать я не собираюсь, просто внезапно перехватываюсь руками за шеи обоих несунов-обормотов, да толчком, с упором ноги в землю, отправляю их спинами о стенку напротив баков. Пока они оба в ауте и потеряшках, щелкаю каждому по его крупной нижней челюсти. Человеку бить в эту жабодавку — с рукой прощаться, а вот нам, вампирам, сподручно. Правда, что с этих полуорков взять, они выключились, так ничего и не поняв.

Главарь, однако, понял, однако, не бросился удирать на оживленную улицу, а вместо этого пошёл на меня, неторопливо, медленно, набычившись. Кастет на его руке, похожей на покрытый зеленоватой корой ствол дерева, угрожающе поблескивал.

— Серьезно? — скептически спросил я, снимая личину и зажигая глаза красным.

— От сука… — резко нажал на тормоза